Я хотела закрыть дверь, но не смогла. Эдик выставил вперед
свою ногу и не дал мне это сделать. Кроме того, он попытался меня оттолкнуть и
ворваться в номер. Как только Эдику удалось распахнуть дверь пошире, незнакомец
с оружием в руках убрал пистолет с моего бока и выстрелил ворвавшемуся в номер
Эдику прямо в лоб. Я издала пронзительный крик и, увидев, что Игнат выбил у
стрелявшего из рук пистолет, быстро подняла оружие с пола и, пока Игнат в
рукопашной схватке пытался завалить на пол того, кто убил Эдика, выстрелила в
сидящего на стуле второго мужчину, который уже успел достать свой пистолет и
снять его с предохранителя. Единственное, что он не успел, – так это
выстрелить. По счастливой случайности мне удалось его опередить. Мужчина
выронил оружие из рук, закатил глаза и с грохотом повалился со своего стула. Не
выпуская пистолета из рук, я посмотрела на дерущихся на полу мужчин, подошла к
тому, кто только что убил Эдика, и выстрелила ему прямо в спину.
Глава 17
Брезгливо обойдя небольшую лужу крови, я бросила пистолет,
села на пол и заревела. Игнат тут же поднялся с пола и бросился к двери, для
того чтобы запереть ее.
– Пистолет с глушителем, поэтому и стрелял так тихо: всего
лишь несколько приглушенных выстрелов. Думаю, что их даже никто не
услышал, – объяснил он и вышел на балкон, для того чтобы изучить
обстановку. – Все нормально. Кругом играет музыка, народ пьяный гуляет.
Я сидела на полу, смотрела на лежащие рядом со мной трупы,
где-то далеко звучал голос Игната, который успокаивал скорее себя, чем меня.
Выйдя из номера, он прогулялся по коридору, послушал, что творится в других
номерах, куда-то исчез на пару минут, а затем плотно закрыл за собой дверь и
присел рядом со мной на корточки.
– Ты милицию уже вызвал? – тихо спросила я и смахнула
выступивший на лбу пот.
– Кристи, ты в своем уме? Какая, к черту, милиция?
– Лучше признаться во всем самой. Чистосердечное признание
еще никому не шло во вред.
– Девочка моя! Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, но хочу
сказать, что ты у меня молодец. Кто тебя так стрелять научил?
– Никто. Я, кроме тира, нигде не стреляла.
– Можно представить, как хорошо ты стреляла в тире!
– Всегда призы получала. Особенно в парке Горького: никогда
оттуда без мягкой игрушки не уходила. Раньше мягкие игрушки получала, а теперь
трупы. В парке мне по мишеням приходилось стрелять, а теперь по живым людям.
Никогда не думала, что со мной подобное произойдет.
На моем лице что-то дрогнуло, и я подняла свои воспаленные
глаза на Игната.
– Это все из-за тебя, – произнесла я охрипшим
голосом. – Если бы ты тогда не взял этот проклятый «дипломат», ничего бы и
не было. Мне уже и этих денег не надо. Мне ничего не надо… Будь прокляты эти
деньги, и ты вместе с ними. Нужно было тебя вместе с «дипломатом» в том лесу
оставить и уехать самой.
– Кристи, успокойся. Что произошло, то произошло, и уже
ничего не вернешь назад. Мы ведь уже поделили эти деньги и даже придумали, на
что их потратим.
– Ничего не хочу… Ничего. Не отдашь деньги – убьют. Отдашь –
тоже убьют или сразу в тюрьму посадят. Даже не знаешь, что лучше: быть убитой
или долгие годы сидеть в тюрьме.
– Кристи, успокойся. Девочка моя, у нас есть деньги, а это
главное. С такими деньгами можно купить новые паспорта, уехать в другую страну
и начать новую жизнь. Нас никто не найдет.
– Ничего не хочу. Ничего… Даже жить не хочу…
В этот момент у меня в глазах защипало, и я ощутила, как с
моих бровей стекают капельки пота. Смахнув пот ладонью, я бросила беглый взгляд
на мертвых мужчин, на залитый кровью пол и, издав крик, зажала свой рот
ладонью.
– Тише, тише, девочка моя, – пытался успокоить меня
Игнат, по-отечески заботливо поглаживая мои волосы.
– Я убила человека, – всхлипнула я и задрожала, как
осиновый лист. – И не одного.
– У тебя не было другого выхода.
– Я не хотела…
– Я знаю.
– Но ведь один из них убил Эдика! Зачем нужно было в него
стрелять? Он же ни в чем не виноват.
– Ты знаешь, этот Эдик нас так сильно выручил. Если бы он не
пришел, то неизвестно, что было бы дальше. Он пришел в нужное время, правда,
этот визит оказался для него роковым. Но все равно, огромное ему человеческое
спасибо за то, что именно в это время ему приспичило отдать тебе деньги.
– Меня посадят в тюрьму. Я боюсь. – У меня так сильно
закружилась голова, что я закрыла глаза и подумала о том, что могу потерять
сознание. – Когда будем вызывать милицию?
– Девочка моя, какая, к черту, милиция! Я же тебе говорю,
что у нас есть деньги.
– Да что ты заладил: деньги, деньги, деньги???
– Мы купим паспорта, уедем из страны, и нас черта с два
кто-нибудь найдет, если надо, даже поменяем внешность, – иступленно
повторял Игнат, и при этом было отчетливо видно, что он волновался ничуть не
меньше меня.
– Я убила двоих людей. Нас будут искать. Нас найдут быстрее,
чем мы сделаем паспорта и уедем в другую страну. Игнат, ты мне поможешь?
– В чем?
– Ты должен рассказать на суде, что я убила этих людей по
неосторожности, что я сделала это не специально и что если бы я их не убила, то
они убили бы нас. Я хорошо знаю, как работает наша доблестная милиция. Если
есть два трупа, то они на меня и третий повесят, чтобы себе галочку поставить.
Какая разница, одним меньше, одним больше. В тюрьме я все равно сдохну от
тоски, душевной боли и жутких бытовых условий. Я же к некомфортным условиям не
приспособлена. Нужно еще как-то умудриться доказать, что в Эдика стреляла не я.
– А при чем тут ты? Какой суд? Какая милиция?
– Как какой суд?
– Может, они сами друг друга перестреляли – и дело с концом.
Беспомощно посмотрев на сидящего передо мной Игната, я вновь
смахнула капающий со лба пот и прошептала:
– Если бы ты только знал, как мне плохо!
– Представляю. Ты столько таблеток приняла, а потом их
запила таким количеством спиртного…
– Мне не поэтому плохо. Помоги. Сделай что-нибудь. Не дай
мне погибнуть в тюрьме.
– Конечно, не дам. Ты всегда можешь на меня положиться.
Увидев, что меня стала бить сильная нервная дрожь, Игнат
слегка тряхнул меня за плечи.
