– Вот это другой разговор! Я же знаю, что ты у меня умница.
И стреляешь хорошо, и убираешь.
Я кивнула отяжелевшей головой и прижалась к обшарпанной
стене чердака. Сознание мое затуманилось настолько, что я ничего не видела
перед собой, а различала лишь какие-то бледные пятна. Голова болела так
нещадно, словно она была готова лопнуть и разлететься на множество мелких
кусочков.
– Кристи, пошли. Оставим распутывать эту ситуацию господам
при исполнении, если, конечно, у них что-то получится.
Глава 18
Когда я драила номер, меня то и дело выворачивало, перед
глазами стояли окровавленные трупы, я тяжело дышала и обливалась потом. Только
что я вымыла почти весь коридор. Мне повезло: я не встретилась ни с одним
постояльцем, а это значит, что я не привлекла к себе чужого внимания.
– Кристи, ты не серчай, но я убираться не умею. – Игнат
курил на балконе и откровенно зевал. – Я бы тебе помог, но я, честное
слово, даже не знаю, как это делается. У меня в квартире домработница
убирается. Она и готовит, и гладит, и все моет. Я даже носки постирать не могу.
Когда они становятся грязные, я их просто выкидываю. Так что у меня некоторые
вещи одноразовые. Носки и трусы – точно.
– Я сама, – с надрывом в голосе произнесла я и, встав
на колени, принялась мыть под кроватью.
– А под кровать-то ты зачем полезла? – удивленно
спросил Игнат.
– На всякий случай.
– На этот случай имеется горничная. Ты мой только то, что мы
запачкали. Нам чужого не надо.
– Если нам чужого не надо, то какого черта мы поделили чужие
деньги?
– Не сравнивай чужую грязь и чужие деньги.
– Если бы мы жили с тобой по принципу, что нам чужого не
надо, то не попали бы в ту ситуацию, в которой находимся сейчас.
– Кристи, что произошло, то произошло. Если мы не можем
изменить ситуацию, то давай изменим свое отношение к ней.
– У меня перед глазами все плывет. Я лучше все подряд
вымою, – чуть слышно произнесла я, потрогав свой лоб, и подумала о том,
что у меня опять подскочила температура.
Ближе к утру номер был идеально чист, а я сидела на полу,
держала в руках грязное платье, превратившееся в тряпку, и смотрела на Игната
потерянным взглядом.
– Это нужно куда-то выкинуть, – указала я на ставшее
серым платье.
– Заверни в пакет. Выкинем по дороге.
Игнат посмотрел на часы, затем перевел взгляд на свою
одежду, забрызганную кровью, и, отодвинув от себя пепельницу, полную окурков,
встал со своего места.
– Пора собираться.
– Куда?
– В Москву. Можно было сразу в Австралию, но у нас деньги в
Москве лежат.
– Я только быстро обмоюсь.
– Мою одежду тоже надо будет завернуть в пакет и выкинуть.
Чем раньше номер сдадим, тем лучше. А то мало ли кому вздумается на чердак
зайти, тогда тут такое начнется! Лучше нам при этом не присутствовать: лишняя
шумиха нам ни к чему. Мы с тобой люди чистые, против нас ни у кого улик нет. К
тому, что произошло на чердаке, не имеем никакого отношения. И Эдика твоего не
знаем.
– Он такой же мой, как и твой.
Я посмотрела на свой халат и, заметив, что на нем остались
капельки крови, пришла к выводу, что мне тоже необходимо от него избавиться.
– Халат тоже придется выкинуть.
– Понятное дело, что его здесь оставлять нельзя. Положи его
в пакет с грязными вещами.
– А если горничная при сдаче номера увидит, что халата нет?
Он же ведь гостиничный.
– Будем стоять на своем и в один голос утверждать, что у нас
его и вовсе не было. Мол, на деньги разводить нас не стоит, и за тот халат,
который нам горничная по ошибке не повесила, мы платить не собираемся.
Скинув грязный халат, я положила его в пакет и пошла в
ванную умываться. Посмотрев на себя в зеркало, я ужаснулсь, увидев свое бледное
отражение.
– Господи, на кого я похожа!
Встав под теплые струи воды, я принялась смывать с себя
кровь и заскулила, как побитая и брошенная собачонка.
– Мамочка, родненькая… Я не хотела. Честное слово, я не
хотела. Что же теперь дальше со мной будет? Что будет?
– Кристи, ты ревешь, что ли? – заглянул в ванную
комнату Игнат. – У нас нет времени для слез. Пора собираться.
– Да, конечно…
Не обращая внимания на то, что Игнат меня только что
поторопил, я вновь намылилась и встала под теплый душ. Я еще никогда так долго
не мылась. Меня била сильная дрожь, и я даже не могла удержать губку в руках. Я
постоянно думала о том, что я никого не хотела убивать. Просто так получилось.
Я с ужасом размышляла о том, что если наша доблестная милиция сможет докопаться
до истины, то мне будет тяжело доказать, что сначала убили Эдика, а потом от
страха и отчаяния начала убивать я. И все же я сознательно понимала, что если
дело раскрутят, то мне дадут приличный срок, и даже если суд установит, что я
действовала в рамках самообороны, то мне все равно светит тюрьма. Вот так
обстоятельства загнали меня в угол и сделали беспощадной убийцей.
– Кристи, ты выйдешь из этой ванной или нет? – вновь
заглянул в дверь Игнат.
– Уже выхожу.
Выключив воду, я вылезла из ванны и, не говоря не слова,
принялась вытираться. Игнат подошел ко мне поближе и притянул к себе.
– Кристи, да ты вся дрожишь!
– А ты считаешь, что я сейчас должна быть довольной и
счастливой?
– По крайней мере, не дрожать же, как осиновый лист.
– А что мне делать, смеяться???
– Успокойся, пожалуйста. Все позади. Тебя никто не найдет, и
про то, что ты совершила, никто не узнает.
– А если найдут и если узнают? – Я подняла на Игната
свои красные, воспаленные, заплаканные глаза.
– Тогда я за тебя заступлюсь и докажу, что это была лишь
необходимая самооборона.
– Сможешь?
– Да я для тебя горы сверну.
– После того, что произошло в домике спасателя, и после
твоей кощунственной клятвы в это с трудом верится.
Игнат промолчал. Увидев, как я нервно покусываю свои губы,
он прижал меня к себе посильнее и прошептал:
– Девочка моя, я не дам тебя в обиду и сделаю все возможное,
чтобы тебе не угрожала опасность.
– До знакомства с тобой мне действительно не угрожала
опасность, но после того, как мы с тобой встретились, она преследует меня по
пятам. Так чем ты мне поможешь, если все откроется?
