– Давай не будем бросаться в крайности и думать о плохом.
– Ты не ответил на мой вопрос.
– Если все-таки все откроется, то я возьму всю вину на себя
и скажу, что этих двоих застрелил я.
– Что ты сказал???
– Что слышала.
– Ты думаешь, что говоришь?
– Думаю. Уж если кому-то из нас и нужно будет сесть в
тюрьму, то в нее сяду я.
Я не могла не улыбнуться и поспешила освободиться от объятий
Игната.
– Игнат, зачем ты сейчас разыгрываешь из себя доблестного и
благородного рыцаря? Это жизнь, а не работа. Я не твоя клиентка, и у тебя нет
необходимости услаждать мой слух своим красноречием. Я тебя не купила, и тебе
не нужно отрабатывать свои деньги. Это жизнь, Игнат. Жизнь… А ты уже давно
перемешал жизнь со своей работой.
– Кристи, я побеспокоюсь о том, чтобы ты не села в тюрьму,
но если будет нужно, то в нее сяду я, – еще раз продемонстрировал свое
благородство Игнат, чем вновь не мог не вызвать у меня улыбки.
– И я должна тебе верить после того, как ты поклялся
покойными родителями? – Я усмехнулась и вышла из ванной комнаты.
– Кристи, кончай ты меня попрекать родителями и домиком
спасателя.
– Тебе это не нравится?
– Я же не идиот. Конечно нет.
– Я думала, может, от моих упреков у тебя хоть немного
совесть проснется.
Вскоре мы оставили ключи на рецепции и были приятно удивлены
тем, что никто не захотел лично принять у нас номер и проверить его содержимое.
Посмотрев на дремлющую в холле женщину, Игнат взял меня за руку и как-то
облегченно вздохнул.
– С номерами проблема, люди своей очереди с ночи ждут.
Думаю, что в скором времени эта женщина заселится в освободившийся номер. Если
ты уничтожила все улики, то нам с тобой практически ничего не угрожает.
– Я думаю, что никаких улик не осталось.
– Тогда не стоит переживать.
В этот же день Игнат умудрился достать у перекупщиков
железнодорожные билеты, и через несколько часов мы уже были в поезде, который
мчал нас в Москву. Я лежала на своей полке с закрытыми глазами и притворялась,
что сплю. Игнат накупил различных газет, читал прессу и пил ароматный чай. Я
лежала и пыталась разобраться со своим внезапным сумасшествием, именуемым
любовью, а быть может, и просто влюбленностью. Сумасшествие точно так же быстро
закончилось, как и началось. Остались только грустные воспоминания.
Воспоминания о первом поцелуе, первом откровенном разговоре, первой близости и
первых смелых мечтах. На душе была пустота. Когда мне было чуть больше
шестнадцати, я верила в то, что мое счастье еще впереди. Стоит только подождать,
набраться терпения – и наступит момент, когда я смогу дотронуться до него
рукой, погладить его и сказать ему о том, какое оно хорошее. А теперь… Теперь я
знаю, что самые лучшие дни уже позади. Я совсем не изменилась. Просто
поменялись мои жизненные ценности. Где-то там, далеко остался чудесный домик в
Австралии на берегу синего океана. Видимо, моей мечте так и не суждено сбыться.
Мне уже никогда не сидеть за этим столом, не слышать шум океана и не ждать к
ужину своих австралийских соседей для того, чтобы поговорить с ними о России и,
как всегда, перемыть ей, родненькой, косточки. Теперь я точно знала, что
останусь одна до конца своих дней, а еще я думала о том, как бы сложилась моя
жизнь, если бы я не встретила Игната.
– Кристи, ты спишь? – Игнат отложил газету в сторону и
пощекотал мои пятки.
Я лежала с закрытыми глазами и по-прежнему притворялась, что
сплю.
– Кристи, я знаю, что ты не спишь. Ты притворяешься. Просто
не хочешь со мной разговаривать.
Как только Игнат произнес последнюю фразу, он громко
закашлялся. Он так долго и сильно кашлял, что мне пришлось сесть рядом с ним и
похлопать его по спине.
– Подавился, что ли, чем-то?
– Нет. Сам не знаю, что на меня нашло.
После того как Игнат попил воды, продолжительный кашель
стих, но дыхание его по-прежнему оставалось тяжелым.
– Может, я тоже простыл или от тебя заразился. Ты сама-то
как себя чувствуешь?
– Я – уже нормально.
– А я – нет. О чем ты думала?
– О том, что, как только мы сойдем с поезда, нас опять
встретят какие-нибудь бандиты.
– Слишком мало прошло времени. Никто нас не встретит.
– Ты знаешь, а у меня есть желание нажать, не доезжая до
Москвы, на стоп-кран и сойти с поезда. Что-то мне боязно в Москве выходить.
– Кристи, ну не могут же эти бандиты следить за каждым нашим
передвижением. Да и сколько их вообще? Двое убиты, двое в больнице. Сколько еще
людей ищут эти деньги? Давай лучше поговорим о наших с тобой планах.
– О наших? – Я посмотрела на Игната крайне удивленным
взглядом. – А разве у нас с тобой могут быть общие планы?
– Совсем недавно они были.
– Совсем недавно они действительно были, но после истории с
будкой спасателя их не стало.
– Кристи, ну ты что, об этом будешь всю жизнь вспоминать? Я
же тебе сказал, что больше такого не повторится.
– Ты с такой легкостью об этом говоришь… Игнат, ты же опять
врешь! Ты же сам понимаешь, что ты не сможешь без баб, не сможешь без ощущения
новизны. Как только мы приезжаем в Москву, наши дорожки с тобой расходятся.
– И как ты представляешь себе свою жизнь без меня?
– Я теперь вообще плохо представляю себе свою дальнейшую
жизнь. Если бы можно было вернуть все назад, то я бы никогда не взяла чужие
деньги и, от греха подальше, оставила бы тебя стоять с «дипломатом» в лесу.
Зачем нужны такие деньги, из-за которых жизнь подвергается опасности?
– Ты не ответила на мой вопрос. Как ты будешь жить без меня?
– Куплю бронированную машину, найму нескольких
профессиональных телохранителей и открою свое дело. Ходить буду в бронежилете и
создам такую службу безопасности, что ко мне так просто не подойдешь.
– А я? Я никак не вписываюсь в твои планы?
– Точно так же, как и я в твои. Или ты хочешь, чтобы я была
твоей сутенершей?
Игнат моментально изменился в лице, посмотрел на меня с
ненавистью и вновь принялся читать свои газеты.
– Извини, – тихо произнесла я и подумала о том, что я и
в самом деле перегнула палку: несмотря на всю свою гнилую сущность, Игнат
все-таки кое-что для меня сделал. Перетащил на чердак трупы, поддерживал в
трудную минуту и старался улучшить мое психологическое состояние.
