Хотя вся эта помощь, возможно, была оказана мне Игнатом не
совсем бескорыстно. Не исключено, что Игнат подумал о том, что если меня осудят
за убийство, то следом за мной могут посадить и его самого, ведь он был
свидетелем происходящего, а еще он, вероятно, боялся того, что я сломаюсь и
расскажу следователю о тех огромных деньгах, которые загубили всю мою жизнь.
Той ночью Игнат практически не спал. Он страшно хрипел,
тяжело дышал и постоянно кашлял. Я села с ним рядом и поила его горячим чаем.
– Это я тебя заразила.
– Ерунда, прорвемся. – Игнат взял меня за руку и
прошептал: – Кристи, а может, это меня бог наказывает?
– За что?
– Я ведь тебе своим здоровьем клялся.
– Это тебе хороший урок: есть вещи, которыми клясться
нельзя. Они святые. Понимаешь?
– Понимаю, – с надрывом прохрипел Игнат.
– Рената была твоей клиенткой?
– Была.
– А почему ты сразу мне не признался?
– Потому что я всегда сохраняю анонимность своих клиенток и
не разглашаю их имен.
– И часто Рената тебя заказывала?
– Часто, – признался Игнат и вновь закашлял.
– Не понимаю. Зачем ей это было нужно? У нее же был такой
замечательный муж.
– Рената сумасшедшая. Я знал ее еще до замужества. Она
хотела, чтобы я на ней женился, и даже замуж вышла назло мне.
– Она тебя любила?
– Только любовь у нее тоже была какая-то сумасшедшая, точно
такая же, как она сама. Я уже к ней и приезжать не хотел. Вечно эти слезы,
истерики.
– Господи, Игнат, и почему мы, дуры, таких мужиков любим?!
Почему нас тянет на таких, как ты? Я не могу осуждать Ренату, потому что сама
от тебя голову потеряла. Дура. Таких, как ты, стороной обходить надо. А мы, как
ночные мотыльки, летим на манящий огонек и сами в нем сгораем. Игнат, ну скажи:
почему? Это потому, что приличных мужиков нет и выбирать не из кого, или
потому, что женщин подсознательно тянет на плохое?
– И то, и другое, – нервно усмехнулся Игнат.
Он уснул только ближе к утру, а я всю ночь сидела с ним
рядом, держала его за руку и думала о своей дальнейшей жизни…
Глава 19
В Москве нас, к счастью, никто не встречал. Я вела под руку
по перрону заметно побледневшего Игната и с ужасом слушала, как же жутко он
кашляет.
– Кристи, не бросай меня. У меня такое ощущение, что я скоро
сдохну.
– Не болтай попусту, ты просто простыл. Я чувствую, что у
тебя жар. Ты весь горишь.
– Знаешь, я простудой редко болею. У меня иммунитет
отличный. Не пойму, где он сейчас?
– Ты о чем? – не сразу поняла его я.
– Об иммунитете. О нем, родимом.
– Истаскался твой иммунитет, точно так же, как и ты сам.
Сев в такси, Игнат стал кашлять еще больше и, обессилев,
положил свою горячую голову ко мне на плечо.
– Кристи, что-то я у тебя совсем сдаю. Не оставляй меня
одного. Я же не оставил тебя одну в трудную минуту.
– Он не заразный? – Таксист обернулся и испуганно
посмотрел на Игната.
– Человек просто простыл, – раздраженно ответила я и,
потрогав лоб Игната, удивилась, насколько он горячий.
– Куда везти-то?
– В больницу.
– В какую больницу?
– В любую. У меня создается впечатление, что этот молодой
человек сейчас сгорит. Поэтому для счетчика круги нарезать не нужно –
оперативно едем в первую попавшуюся больницу.
– Только этого еще не хватало! – недовольно пробурчал
таксист, и машина тронулась.
Погладив Игната по голове, я коснулась его лба своими губами
и прошептала:
– Потерпи. Я буду рядом, только, пожалуйста, потерпи.
Когда мы приехали в больницу, я помогла Игнату выйти из
машины и привела его в приемный покой. Врач возмущенно стала мне говорить о
том, что больница принимает только тех пациентов, которых привозит «Скорая
помощь», но я сразу установила с ней контакт при помощи нескольких денежных
купюр и, в очередной раз убедившись в том, что язык денег еще никого не
подводил, заговорила взволнованным голосом:
– Боюсь, что я сама его не выхожу. Он весь горит. Мне
кажется, что у него температура выше сорока. А этот кашель… Он вообще не
проходит. Всю ночь кашлял.
Игнат сидел покорно рядом со мной и, словно маленький
мальчик, которого мама привела в больницу, держал меня за руку, боясь остаться
один. С его слов врач заполнила карту, поправила очки и поинтересовалась:
– Вы ему жена?
– Я?!
– Жена, – ответил за меня Игнат и с силой сжал мою
руку.
– Можете ехать домой, на вас самой лица нет. Вот вам
телефончик, по этому номеру вы можете звонить и спрашивать о самочувствии
своего супруга. Это телефон отделения, в котором он будет лежать.
Я кивнула, взяла из рук женщины тетрадный листок и сунула
его в сумку.
– Скажите, а с ним ничего серьезного? На коклюш похоже.
– Сейчас мы все узнаем – коклюш или не коклюш. Анализы все
возьмем и проясним ситуацию. Не переживайте, жить будет. Ваш супруг очень
сильно простыл. Укол для того, чтобы сбить температуру, я уже сделала.
Перед тем как идти в отделение, Игнат вновь сильно
закашлялся и, не выпуская мою руку из своей, спросил:
– Ты будешь ко мне приходить?
– А ты хочешь?
– Конечно, хочу.
– Значит, буду.
– Я за несколько дней поправлюсь и вновь буду рядом. Будь
осторожна. Ты лучше не наведывайся домой, это опасно. Поживи пока где-нибудь в
другом месте, пока я не выйду из больницы. У тебя есть где пожить?
– Конечно, есть.
– Можешь пожить на одной из моих съемных квартир.
– Думаю, это не безопасно. Я найду себе временное
пристанище, не волнуйся.
– Знаешь, я сейчас пришел к мысли о том, что вот я заболел,
а ко мне, кроме тебя, прийти некому.
– Только свистни! Здесь выстроится целая очередь из женщин, которым
ты разбил сердце.
– А я никого не хочу видеть, кроме тебя.
– Я поняла это, когда увидела тебя у будки спасателя.
