Мою новую знакомую звали Ниной. У нее был тот же диагноз,
что и у меня, – СПИД. На воле у нее осталась семья и полуторагодовалый
ребенок. Муж дал задний ход, а дочку воспитывают ее родители. Когда Нина
вспоминает о своей доченьке, она сразу плачет (Нина говорит, что дочка родилась
просто красавицей: у нее потрясающие голубые глазки). Она понимает, что больше
никогда ее не увидит, потому что она знает, что и я, и она сдохнем в этой
тюрьме. Нина вышла замуж за любимого человека и, узнав о своей беременности,
просто светилась от счастья. Она работала художником-оформителем и боготворила
свою работу. Затем родила красавицу дочку и до сих пор не может забыть, как ее
муж написал под окнами родильного дома на асфальте: «Нина, родная моя, я тебя
люблю!» Когда муж встречал Нину из родильного дома, он танцевал от счастья и
осыпал ее цветами. Рождение дочери отмечали с размахом: накрыли столы,
пригласили всех родственников. Гости веселились и желали малышке счастья. Но на
это торжество пришла женщина-врач, отвела Нинку в сторону и сказала, что она
заражена ВИЧ. Ее нечаянно заразили в родильном доме. Нужно еще раз сдать кровь
и проверить дочку. Нинка стояла в растерянности, машинально кивала и, проводив
врача, нашла в себе силы сесть за стол. Она до последнего верила, что это
ошибка. Она сдала кровь на анализ, и диагноз подтвердился. А то, что она
услышала дальше, прозвучало для нее как смертный приговор. В родильном доме
Нине перелили донорскую кровь, которую сдала женщина, больная СПИДом. При этом
Нинке принесли извинения и только развели руками: мол, халатность. Нинка
смотрела на врачей и не верила тому, что они говорят. Разве такое могло
произойти в наше цивилизованное время? Ведь вся донорская кровь проходит
обязательное тестирование. Как же могли ей перелить инфицированную кровь? Это
даже в голове не укладывается. Услышав, что уже создана специальная комиссия,
которая должна провести расследование и выяснить, как мог произойти этот
ужасный случай, Нинка растерянно пожимала плечами и шептала, что ей нет дела до
какой-то там специальной комиссии. Ей есть дело только до собственной жизни. А
жить-то теперь как? Как муж? Как ребенок? Дальше-то как? Даже если кто-то и
понесет наказание, то ей, по большому счету, от этого ни жарко, ни холодно. А
дальше еще хуже. Нинка подала в суд и… проиграла. Она хотела отсудить деньги,
которые бы обеспечили ей лечение и продление жизни, но ничего не получила.
Судья сказал, что ей никто ничего не должен. Ни ей, ни ее семье. Нинка не могла
понять только одного: ведь она ни в чем не виновата! Беда, случившаяся с ней,
могла произойти с каждым, но больше всего ее поразила и привела в состояние
ужаса реакция на ее болезнь со стороны общества и государства. Она так и не
смогла понять, почему проиграла суд и почему судья сказал, что ей никто и
ничего не должен. А кто же тогда должен? Кто??? А затем она узнала, что на
станции переливания крови были зафиксированы факты незаконного распределения
крови и ее продажа по заниженной цене. Уволили несколько сотрудников. Среди них
была и та недобросовестная женщина, которая отправила в больницу непроверенную
кровь. Нинка даже приезжала на эту станцию переливания крови. Смотрела на
объявление: «Станция переливания крови приглашает доноров крови и ее
компонентов». Она ходила мимо кабинетов и даже заглянула в диагностическую
лабораторию, в ней исследовали кровь, сданную донорами, в том числе и на ВИЧ.
Она даже представила себе, как эта недобросовестная сотрудница взяла зараженную
кровь и, торопясь, позабыв ее проверить, отправила в больницу. Дальнейшая
Нинкина жизнь пошла под откос. От нее ушел муж, отвернулись все знакомые и
друзья. На нее показывали пальцем, мамаши уводили своих детей с детской
площадки, когда она выходила на улицу со своей коляской. А когда Нина проиграла
суд, все почему-то злорадствовали. Судья зачитывал решение суда, словно
издеваясь над Нинкой, и в его взгляде не было ни капельки жалости и
сострадания. Когда Нинка сказала ему о том, что в этом родильном доме на ее
месте могла оказаться его жена, судья ухмыльнулся и хладнокровно вышел из зала,
посоветовав ей подать на пересмотр данного дела. Но Нинке уже были не нужны
никакие пересмотры, потому что она твердо знала, что этот мир против нее и что
никому нет до нее дела. Ни до нее, ни до ее болезни. Проревев несколько дней
подряд, Нинка взяла самый большой кухонный нож и, узнав адрес судьи,
подкараулила его вечером, спрятавшись в подъезде. Она ударила его ножом в
спину, потом еще раз и еще раз, пока он не упал на пол и не перестал подавать
признаки жизни. Тогда Нинка сама плохо понимала, что делает. Она просто хотела,
чтобы этот человек никогда больше не ухмылялся, читая несправедливое решение
суда. Посмотрев на мужчину, лежащего в луже крови, Нинка выскочила из подъезда,
забежала в соседний скверик и, достав из сумки заранее приготовленное мокрое
полотенце, привела себя в порядок. Затем поймала такси и поехала по следующему
адресу, который ей тоже удалось узнать. По этому адресу проживала уволенная
из-за халатности бывшая сотрудница станции переливания крови. Та самая, из-за
которой Нинкина жизнь пошла под откос. Нинка нажала на кнопку звонка и на
заданный ей вопрос «Кто?» ответила, что хозяйке квартиры пришла срочная
телеграмма. Когда женщина открыла ей дверь, Нинка ударила ее в грудь ножом.
После этого Нинка приехала домой, расцеловала спящую дочь, попрощалась с
родителями и сама пришла в милицейский участок, написав чистосердечное
признание в убийстве двух человек. Сейчас Нинка сидит в соседней «одиночке».
Сначала она тоже была в общей камере, но там и у нее случались приступы
истерики и даже временного помешательства. Она смотрела на других женщин и
ненавидела их за то, что они здоровы, и за то, что, когда они выйдут из тюрьмы,
будут жить дальше. «Всех СПИДом перезаражаю!» – кричала в камере Нинка и кидала
на своих сокамерниц грозные взгляды. А когда ее водили к следователю, она
лукаво ему подмигивала и спрашивала, не хочет ли он попробовать девушку,
больную СПИДом? Когда Нинку посадили в одиночную камеру, она почувствовала себя
значительно легче, потому что никого не хотела видеть и ни с кем не желала
разговаривать. В «стакане» она призналась мне в том, что муж был ее первым
мужчиной. До него у нее никого не было.
