— А верить им можно?
— Нужно, Мыкола… — Я придал голосу столько уверенности, сколько смог втиснуть не переигрывая. — Иначе вообще все дерьмом покажется. А жить в… — Я не закончил мысль, пусть сам додумает. Глубже проймет.
— Как я понял из объяснений Эммануила, твое перемещение — волюнтаризм чистой воды каких-то залетных авантюристов не сильно высокого пошиба и в божественной иерархии занимающих самое посредственное место. Лишнего внимания к своим делишкам они привлекать не захотят, а с подселенным в тебя вторым сознанием переиграть ситуацию втихую не смогут. Да и Эммануил начеку. А он им не по зубам. Не могу знать точно, но судя по замашкам — он либо сам очень крут, либо папенька у него с такими лампасами, что ты себе и представить не можешь. Кстати, а что Твердилыч по этому вопросу говорит? Уж он-то больше нас в курсе должен быть?
— Спрашивал, — вздохнул Швед. — Но при одном только упоминании об Эммануиле дух покойного легионера пытается вытянуться во фрунт и грымнуть сжатым кулаком по кирасе. Как я слышал, такие почести отдавались только императору.
— Или ближайшим родственникам… М-да, как говаривала некая сумасшедшая девочка Алиса: «Все страньше и страньше…». Ох, непрост мой постоялец. Совсем непрост. Ладно, Швед, не будем ханжами, не нашего ума дело… У каждого свои заморочки, а мы просто воспользуемся блатом.
— А почему мы у него напрямую не спросим?
— Ну ты даешь, Коля. — Я даже засмеялся. — А то он нас не слышит, да? Типа пошел на базу, вернусь после обеда?.. Раз не комментирует беседу, значит, не хочет.
— Скромный?
— Может и так. А может, просто не любит давать интервью. Чтоб не читать потом в газетах того, о чем и близко речи не было.
— Ладно. — Шведир задумчиво потер подбородок; видимо, вспомнил не столь давнюю историю с излишне бойкой репортершей. — Кто не рискует, тот не пьет шампанское.
Потом нагнулся и поднял с земли свой вещмешок.
— Копье-то выпишешь? А то я себя как голый чувствую. Несолидно.
— Конечно. — Я протянул Шведу оружие. — Держи. Как знал, что пригодится. Только это не копье, а рогатина.
— Один черт. Палка с насаженным на нее штык-ножом. Коли-руби, а не попал — бросай врагу под ноги и беги. Ладно, Влад, если больше не наливают… — Николай еще раз неодобрительно покосился на пустую амфору. — Кстати, а на довольствие меня поставят? Я требую нормального трехразового питания…
— Ничего не могу сказать насчет пропитания, но нормальное фехтование обещаю, — переиначил я чуток ответ киношного героя, с труднопроизносимой гасконской фамилией. Уж больно схожей была ситуация. — Причем в самом буквальном смысле. У тебя какое отношение к колюще-рубящему оружию?
— Да так, начальные курсы русобоя для младшего комсостава.
— Ну ничего, был бы фундамент. Когда от этого зависит жизнь, человек склонен к ускоренному усвоению любых наук. А кроме того, память Влада Твердилыча даст тебе такой объем умений, что его навыки только чуток шлифануть и усе — гвардейцы кардинала разбегутся в ужасе.
— Погоди, — не понял шутки Николай. — У нас тут мрачное Средневековье или уже просвещенное барокко?
— Гм. — Я и сам завис на секунду, больше всего радуясь произнесенному слову «нас». Николай явно начинал адаптироваться. — Я тут пока в столицах не бывал. Все по провинциям мотаюсь. Но на Средневековье, причем раннее, жизнь тутошняя больше похожа. Если не брать во внимание наличие гоблинов, троллей и прочих персонажей из заморских сказок…
— Разберемся…
Николай взвесил в руке рогатину и, судя по огоньку, мелькнувшему в его глазах, остался доволен новым оружием.
— Ну вперед, за орденами. Эх, путь-дорожка фронтовая, не страшна нам бомбежка любая…
— А помирать нам рановато, есть у нас еще дома дела.
* * *
Поскольку острый меч при марше сквозь не так чтобы слишком густой, но и невырубленный подлесок более практичен, чем копье, Николай замыкал группу, ну а мне, естественно, выпала честь первопроходимца. К счастью, по уже упомянутой причине, не слишком обременительная. Настолько, что моя паранойя снова проснулась и беспокойно заворочалась. Слишком уж свободно мы продвигались этой пресловутой Мрачной рощей. Даже не запыхались, не вспотели. Неужели вся ее непроходимая суровость сосредоточена только в относительно узкой полосе препятствий на самой границе и грамотно организованной рекламной кампании?..
— Мыкола, мне это мерещится или…
— А что не так?
— Не знаю точно, но такое ощущение, что лес нас боится и сам дорогу уступает.
Я демонстративно потянулся мечом к ближайшей толстой ветке, свисающей на уровне лица поперек прохода между двумя узловатыми стволами старых, словно скрюченных подагрой, грабов. И ветка тут же качнулась вверх.
— Клево, — резюмировал Швед. — Как ты это делаешь? Научишь?..
— Чего? — Я повернулся к товарищу. — Мыкола, я тебе что — волшебник Изумрудного города?
— А, ну да… Ты как тот, из «Чародеев». Помнишь — Гость с юга. Фарада его играл. Деловой человек, который в детстве даже сказок не читал.
— Погоди-ка. — Я назидательно поднял указующий перст. — Мыкола, ты прям ходячий кладезь ума.
— Кто б сомневался… — приосанился Шведир. — Меня еще в школе всем в пример ставили и всегда назначали капитаном сборной. Наша команда ни одного соревнования не проиграла.
— В КВН?
— Нет… — мотнул головой Швед и улыбнулся. — Мы больше перетягиванием каната увлекались.
— A-а, ну это меняет дело, — засмеялся и я. — Держи меч.
— Зачем?
— А вон, видишь кустарник колючий? Надо его остричь чуток. Справишься?
— А ты чего? — не торопился Швед принимать оружие.
— Отолью…
— Понял.
Николай взял меч и шагнул к терновому кусту. Тот, как я и ожидал, тут же поджал все торчащие ветки.
— Ух ты! — восхитился Николай, беря меч в обе руки и внимательно рассматривая. — Здорово! Ценная вещица. О, а тут чего-то нацарапано…
— Свет рождается во мраке.
— И что?
— А то, что никакая сила не может задержать свет, стремящийся во мрак…
Эти слова произнес стоящий почти перед нами столетний ясень. Во всяком случае, именно так мне показалось. Мы резво обернулись на голос, и Швед ненароком даже мечом в ту сторону ткнул. Хорошо не достал. Сливаясь с древесным стволом, там стоял уже знакомый мне псеглавец Симаргл.
— О, а это еще что за чудо-юдо рыба кит?
Николай был сама непосредственность.
— Неужели псеглавец?! Здорово! А я думал, что все это только бабушкины сказки.
— Вся жизнь человеческая не что иное, как бабушкины сказки, — непонятно, но, очевидно, с глубоко заложенным философским смыслом ответил Симаргл. — Здравствуй, Воин.
