Ночной гость плелся за нами, отставая и нагоняя, когда мы устраивали привалы и ночевки. Валья каждый раз проверяла его раны, напоследок – уже без охраны Дайрима. К исходу третьего дня йети вдруг порычал на нас и свернул куда-то вбок.
– Я буду по нему скучать, – прокомментировала Нан. Оглянулась. – Да. Здесь уже можно.
– Расскажешь, что случилось? – оживился я. Остальным было неинтересно – как и сказала Жасмин, мы видели проявление воли Леса. И все, о чем тут говорить-то? А вот я измучил девушку вопросами, что она утворила там, на болоте, Нан лишь отмалчивалась и обещала рассказать позже.
– Воля Леса, – просто ответила Нан.
– Это я уже слышал!.. – прорычал я. – Можно конкретнее?
– Помнишь, сам ведь однажды предложил Правдивой Воде свою помощь?..
– Ну… да. – Я поежился под изумленными взглядами остальных, пожал плечами – мол, вот такой вот я болван.
– Лихолесье – это пятно гнили в чистой плоти Леса. Его нужно вычистить. Исцелить, – тихо произнесла Нан. – Но Дэва могут одолеть лишь Дэвы. Лес направил наши тропы, и Дэв дал нам чашу. Наполненная священной водой, она ослабит темное могущество этого места. Может быть, оно перестанет расходиться с этой стороны, может быть, из него будет легче выбраться… Тем, кого Лихолесье уже прибрало, это не поможет, но нам – поможет, и Лесу тоже.
Утром я, Орла и Йурас брали у Нан уроки владения лозой. Практика работы с биомечом здесь мало помогала, как я надеялся. При всей похожести эти два оружия были слишком различны.
Орла отправила феникса, который выгнал на нас полосатого визжащего поросенка. Нан поймала лианой и ловко удушила. Я разглядывал добычу – никогда не видел здешних свиней так близко, хотя не раз случалось спугнуть их. Поросенок отличался от своих земных домашних собратьев разве что полосатостью, причудливыми ушами, похожими на разлапистые листья, и четырьмя торчащими из пасти небольшими клыками.
Вечером устроили привал и пир. Лагерь окружала тьма, но обычная ночная темь, не зловещий черный полог, как в проклятом лесу. Спали спокойно, на этот раз я отстоял на вахте положенные сроки.
Утро было туманным. Белая пелена закутала землю, сырость залезала в рукава. Я встал, размялся.
– Пожалуй, мы уже выбрались из Лихолесья? – спросил Йурас, позевывая.
– Пожалуй. Но оно довольно близко, так что на твоем месте я бы не называл это место по имени, – сказал хрипловатый старческий голос.
Йурас, сидевший напротив меня, уставился остановившимся взором за мою спину. Я мягко упал с бревна, на котором сидел, крутанулся на лопатках через голову приемом из брейка, вскочил на колени, готовый бросить всесожигающий пламень или хлестнуть биомечом. Нан рядом вытянула руки, в ладони грозно трепетала ромбическими листьями лоза, из другого рукава выглядывало дуло стрелкомета.
За моей спиной по колено в тумане стоял старик. Маленький, сутулый, седовласый, с чахлой бородкой. В традиционной для вэйри зеленой лохматой одежде, с корявым посохом в руках.
Он не казался опасным, но глаза… В них мягко горела чудовищная магическая сила.
И эта сила была мне знакома.
– Мердох, – прошептал Дайрим.
– Здравствуй, ученик, – сказал Мердох, опираясь на посох. – Жасмин, м-м-м… Валья?.. юный Йурас. И…
Его глаза остановились на мне, на моих руках, все еще удерживающих магию. Лоза Нан мягко легла на мою руку. Я выпрямился, покатал не родившийся еще огнешар в ладонях, жар мягко толкнулся в кулаке. Кустистые брови старика дрогнули.
– Это маг, мы зовем его вэй Серый, – голос Нан ломался от волнения. Мердох перевел взгляд на нее.
– Это маг, мы зовем ее вэй Нанджи, – сипло сказал я.
– Вэй Серый, и вэй Нанджи, – сказал старик, снова покосился на мою руку. Огонь уже жегся, я скомкал его в ладони и впитал.
Старик нахмурился.
– Хорошо сделано, юный маг. Что-то новое, не припомню, чтобы такие заклинания были боевыми, обычно использование огня не идет дальше обычных бытовых потребностей… – он указал посохом на треугольный костер.
– Есть многое на свете… – я прикусил язык. Интересно, кто такой этот Горацио, чей он друг, что его все поминают?.. – Желаете научиться?
Кажется, я ляпнул что-то не то, остальные смотрели почти с испугом. Кустистые брови старика дрогнули.
– Боюсь, в моем возрасте новым шуткам не выучишься, – прокряхтел он. – Хорошо хоть старым могу обучать молодежь… Собственно, лишь это придает моей жизни смысл. Чей ты ученик?
– Я самоучка, – брякнул я, придумав новое слово – в языке вэйри такого не было. – Нахватался по верхам там и сям…
– Вот как? Интересно, если ты без учителя смог достичь хоть чего-то – значит, ты достаточно талантлив. Не желаешь поучиться у меня?
Орла издала слабый писк, Йурас ахнул. Эльфийские очи Нан распахнулись на пол-лица.
– Спасибо, – растерянно сказал я. – Может быть, позже, сейчас мы очень заняты.
Старик уже отчетливо нахмурился.
– Позже может не представиться такой возможности.
– Значит, не судьба, – я легкомысленно пожал плечами.
– Раздели с нами нашу скромную трапезу, путник, – сказала Жасмин торопливо. – Серый, лучше вообще молчи.
Старик отвернулся от меня. Уселся, развязал свою небольшую котомку, выложил лепешки. Взял кусок мяса, стал есть.
Йурас и Орла смотрели на меня с превеликим удивлением.
– От приглашения Мердоха в ученики отказываться не принято, – пояснила Жасмин по радиосвязи.
– Хорош бы я был – равнинник в учениках у ненавидящего нас наимогучего мага Леса!.. – ответил я. Жасмин усмехнулась.
– Что же делают здесь Архимаг и несколько сильных магов клана Хидон? – спросил. Мы переглянулись, посмотрели на Жасмин. Волшебница кашлянула.
– Мне стало известно, что в Лихолесье можно найти… некие древние предметы, обладание которыми способно увеличить шансы на выживание нашей расы, – коротко сказала.
– Поскольку вы возвращаетесь в Хидон, можно предположить, что поиски увенчались успехом? – поинтересовался Мердох. Жасмин поморщилась и сделала подтверждающий жест.
– А что это за предметы?
– Да так, неважно… Собственно, мы пока не уверены, что от них будет польза, так что позволь не распространяться об этом.
Оказывается, понятие «сглаза» бытовало и среди вэйри, и Мердох лишь кивнул, принимая ответ, но насчет того, какого он забыл здесь сам, ничего не сказал. И никто не полюбопытствовал отчего-то. Я откашлялся.
– А что делает здесь известный всему Лесу Мердох? – и снова поймал ошарашенные взгляды. Кажется, задавать вопросы знаменитому Мердоху было просто не принято так же, как отказываться от ученичества.
