И я закрыл глаза, продолжая кидать образы. Нет никаких нелюдей, все люди – люди. Этой ночью мы могли стереть все границы между людьми и вэйри. Вот примерно так…
Нан часто задышала, замотала головой и вдруг выдернула руку.
– Ты… то, что ты думаешь… – проговорила неверным голосом. – Это невозможно. Человек и равнинник никогда…
– Разумеется, никогда, – сообщил я. – Вот только я видел твои мысли, как ты, – мои. И думала ты о…
– Нет!.. – взвизгнула девушка в полной панике. – Это… это тело. Просто непроизвольная реакция.
– Конечно, – сказал я. – Но тогда почему ты сейчас говоришь вслух?
Мы стояли, глядя друг другу в глаза, стояли на расстоянии ощущения тепла тела другого, но я и не пытался сделать шаг. Нанджи тяжело дышала.
– Это какая-то магия? – спросила сипло. – Вы умеете подделывать такое?.. Не смей!..
Она занесла руку, чтобы ударить, – и я поймал ладонь, швыряя по телепатическому каналу все. Тактильный контакт, как правило, усиливает тао.
Нанджи чуть не упала, ее колени подкосились. Одновременно и я пошатнулся от удара ее истинных чувств.
– Ну как, подделка это?.. – спросил.
Девушка слабо что-то простонала, мотая головой. Ее попросту трясло, я попытался подхватить… Нанджи пришла в себя и судорожно отстранилась – как физически, так и телепатически, вокруг ее разума воздвиглась алмазная стена.
– Стой здесь, – велела девушка.
– Что?.. – растерялся я.
– Не ходи за мной, – и она метнулась куда-то в сторону.
Я растерянно замер. Ну и как это понимать? Вернись, я все прощу… Вернее, сам попрошу прощения, если смогу найти слова.
– Раскатал же губу, придурок, – когда наше тао было прервано, все, что казалось мне само собой разумеющимся, тут же утратило прочную основу и превратилось в пустые домыслы и фантазии. – С твоей покоцаной рожей только к эльфийским принцессам и клеиться. Вообразил, что неравнодушна к тебе? Скажи спасибо, если не бросит…
Нанджи, – мысленно позвал, в ответ лишь холодный блеск алмаза.
Девушка явилась минут через десять, когда я уже весь извелся, не зная, что и думать. Вернулась мокрая, взъерошенная, злая и решительная.
– Ты!.. – указующий перст устремился на меня. – Сейчас. Молчи. Идем. Все потом.
Я неуверенно кивнул, расплываясь в улыбке. Не бросила… Взглянул на алмазную стену защиты, потрогал блистающие грани – острые, прочные. Не прорвешься, лишь изрежешься.
Нанджи сначала гнала, потом смилостивилась. До разговоров по-прежнему не снисходила, но темп движения снизилась, иногда говорила мне, куда ступать.
– Привал, – скомандовала, когда еще было светло.
– Но ведь… – меня ожгло свирепым взглядом. Ой. Так я и не спорю. И никто не спорит. Как скажете, так и будет.
Мы раскинули лагерь в небольшом распадке. Нанджи сложила костер.
– Огонь!.. – рявкнула так, что пламя взметнулось реактивным факелом, чуть не зацепив меня. Пришлось отпрыгивать.
– Эй, полегче, спички детям… – ой. Да, я молчу. Совсем молчу, я нем, как вот эта рыба.
Нанджи хрюкнула, все же она внимает моим образам. Если они безобидны.
Девушка испекла «вот эту рыбу», мы поели, и суровая волшебница принялась наводить защитные круги. Солнце еще не зашло. Я сидел возле костра и размышлял о вечном.
– Серый.
Алмазная стена была на месте. Нет, так диалога не получится.
– Слушаю, уважаемая госпожа, – вяло ответствовал я.
Нанджи вздохнула… и протянула руку. Я так и замер.
– Ну?!. – свирепо сказала девушка. – Иди сюда. Попробуем. Но только чуть-чуть, неглубоко и недолго. Лишь попробуй сунуться глубже, и я тебя убью!..
Я далеко не сразу понял, что речь идет о телепатическом взаимопроникновении, а не о чем ином. Обрадованно согласился быть убитым ей, пододвинулся, осторожно взял за руку. Нанджи напряглась, но руки не отдернула. Я закрыл глаза и ощутил ее рядом, похожую на сгусток огня, рыжего, настороженного, ершистого.
И недоверчивого. Этот огонь горел за алмазной стеной, и все мои попытки прийти к ней разбивались об острые грани.
– Ты похожа на огонь, – сказал я. – На рыжее пламя, закрытое алмазным щитом.
– Подожди, – пробормотала Нанджи. – Я сейчас.
Девушка вдохнула, выдохнула, и стена поднялась, вспыхнув мириадами граней, повернулась и… уменьшилась, алмазным кольцом упав на ладонь Нанджи. Колкие зайчики напоминали – защита все еще здесь и может быть мгновенно установлена.
Я осторожно шагнул вперед, готовый, готовый к тому, что передо мной вновь воздвигнется стена.
Но защита не включилась. Я протянул руку, осторожно прикоснулся к ее свету, и… не знаю, как сказать – будто между нашими душами с треском проскочила искра. В реальности мы оба вздрогнули.
А потом я вдруг увидел. Смутно знакомый парень высоко поднимает голову, неестественно вытягивает шею, слепо таращит глаза. Лицо пятнистое от ожогов, шрамы, рытвины, словно «кратеры» даже не от угрей – от чирьев, губы в бахроме струпьев…
Я снова смотрел глазами Нанджи. Смотрел на себя. Неэстетичное, однако, зрелище. Осторожно отстранившись, я «всплыл», и наше тао нарушилось.
– Нанджи?
Я услышал ее неверное дыхание.
– Что случи… – начала девушка неуверенно. – Как? Как ты это делаешь? Как мы это делаем? Почему у нас так легко получается?
– Не знаю, – я помолчал. – Но догадываюсь. Зайдешь ко мне?
Нанджи поколебалась, словно девушка у двери квартиры одноклассника, воображаемый алмаз на пальце бросил колкие лучики – все же не спешила ставить защиту и выныривать из тао.
– Давай… – неуверенно сказала вслух. – Только вот отдышусь.
Теперь я стоял на месте, а девушка двигалась в мою сторону – если в нашем общем мысленном пространстве понятия постоянных координат и движения в какую-то сторону вообще имели смысл.
Нан дошла, перехватила зрительный канал… и не увидела почти ничего. Размазанные в пространстве серые пятна кустов, мутные столбы деревьев, остальное скрывалось в белых кляксах.
– Ты видишь так? – Ее сочувствие пронзительной нотой тронуло душу. А там, в реальности, тонкие руки обвили мое тело.
– Пожалуйста, не надо. – Я отстранился. – Не хочу, чтобы ты меня жалела. Я хочу, чтобы ты меня любила.
– Что?..
Тишина до того густая, что ложкой можно черпать. Лишь алмазное кольцо бросает солнечные зайчики.
Нанджи поднимает руку. Неторопливо стягивает кристалл и роняет. Кольцо с жалобным звоном рассыпается стеклянной пылью.
