Вот уж никогда бы не подумал, что практичная Нан может пустить слезу по этому поводу.
– Ничего. Сегодня я сделал… правда, не знаю, что именно, но надеюсь, что-то полезное. А там все вернется на круги своя. Дай только срок – и будут и спутники, и яблони на Марсе.
– Странно, что я расклеилась, правда? – виновато улыбнулась Нан.
– Наверное, ты просто устала. Денек был еще тот. Мы оба устали, – я поколебался, сделал над собой усилие и предложил: – Давай спать.
Нан вскинула брови.
– Да. Я и вправду устала, – согласилась.
Я разочарованно вздохнул.
– Так, устала, что пошевелиться не могу. – Нан сладко потянулась, опровергая. – Серый. Совсем нет сил, раздень меня.
Я застрял в куртке, которую как раз снимал. Недоверчиво посмотрел на девушку. Вроде ничего такого не имела в виду.
– И я тоже не отказалась бы от массажа… – невинным тоном продолжила искусительница.
– А… – Я захлопнул рот. Как там говаривала Джулия? Если девушка хочет, значит, это неотвратимо.
Нан сладко застонала, растекаясь по лежанке. Мои пальцы сдвигали одежду, перебирали мыщцы, скользили по гладкой коже. Девушка задышала чаще, прикусила губу. На массаж она отзывалась совсем не так, как Орла.
– Не шевелись, – предупредил я. – Ты ведь устала.
– Угу. Сейчас захраплю. – Она лишь чуть двигалась, подставляя прикосновениям и поцелуям руки, плечи, грудь. Странный, невероятный контраст между инертностью тела и пламенем желания, которое она перебрасывала мне, сводил с ума.
– Тихо, – взмолился я. – Легче, а то я за себя не отвечаю…
Нан только улыбнулась, но столь быстрый финал, видимо, не входил в ее планы, и она снизила интенсивность телепатической передачи. Я сосредоточился на касаниях, на ощупь изучал обнаженное тело, одновременно прикасаясь к свету Нан.
– Моя очередь, – шепнула девушка, мягко опрокидывая меня. Я спорить не стал.
Сладкий предутренний сон был грубо прерван.
Дверь нашего жилища распахнулась. Обычно она расплеталась, и побеги расползались, уходя в косяк, но здесь аж свистнули, открываясь вовнутрь, и вместе со сквозняком в комнатку ворвался такой порыв тревоги и страха, что нас с Нан прямо-таки подбросило.
Я подскочил, потянулся к мечу. Нан скатилась с кровати, прихватив одеяло с собой и оставив меня без прикрытия. Цапнула стрелкомет и…
Устремила его на Архимага, которая стояла в дверях и ошалело таращилась на мои сомнительные прелести. Торопливо отвернулась, покраснев до корней волос.
– Жасмин!.. – выдохнула Нан. – Что случилось?..
– Она пропала!.. – сообщила Архимаг стенке.
– Кто? – спросил я, позволяя мечу обвиться вокруг запястья и судорожно нашаривая одежду. Нан проворно замоталась в одеяло, ее куртка самостоятельно поползла к ней.
– Валья!..
– Куда?
– Я не знаю!.. – Жасмин покосилась на нас, убедившись, что мы одеты и способны говорить. – Просто пропала и закрывается – от меня закрывается!..
Женщина была на грани истерики.
– Может быть?.. – Я замялся, не зная, как сформулировать предположение. – Ну, вы же вчера…
Жасмин поглядела недобро.
– Этого «может быть» я отлично знаю, – сообщила. – Время от времени с ней бывает – и Валья никогда не скрывает от меня, наоборот, заводит разговор о том, что пора создать обычную нормальную семью…
Ее глаза поменяли цвет, расфокусировались. Мгновение Жасмин таращилась в пространство, потом охнула.
– Что опять? – спросила Нан.
– Дайрим! Он не отвечает!..
А, так он и есть этот «может быть»? Нет, все-таки забавные у них отношения…
– Еще кто-нибудь пропал? – наугад поинтересовался я.
Жасмин закрыла глаза, ее зрачки быстро-быстро двигались под веками. Остановились.
– Йурас!.. – выдохнула женщина. – Мой сын тоже пропал!..
– Этого еще не хватало, – буркнула Нан. – А можно определить, с ними вместе он пропал или отдельно?
Жасмин, не разжмуриваясь, зло нахмурилась.
– Ну погоди у меня… герой непризнанный, – процедила. – Я все равно тебя… ах, ты так? А если… гм, неужели? Стой, кому говорят! Немедленно домой!..
Когда со мной мать говорила таким тоном, я приходил в бешенство. Подростки вэйри, кажется, тоже имеют обыкновение отбиваться от рук.
– Закрылся!.. – Женщина распахнула глаза, сейчас какого-то жуткого сиреневого цвета. – Поверить не могу, он закрылся – от меня!..
Казалось, она не могла решить, восхищаться своим непослушным чадом или пообещать его выпороть.
– И его плащ в этот раз я не успела зачаровать!.. – Архимаг повернулась и исчезла, спрыгнув с ветки. Десятью метрами ниже ее подхватила лиана и унесла через утренний сумрак.
Мы переглянулись.
– Вот веселуха будет, – пробормотал я недовольно, выходя на крыльцо и протягивая в пустоту руку. Через мгновение в нее прилетела лиана. Девушка шагнула ближе и вцепилась в меня, ее жесткие объятия, запах, который уже начали убирать наши живые одежды, напомнили о безумной ночи. Услышав мою мысль, Нан соблазнительно улыбнулась и потянулась губами. Вопрос, выдержит ли живая лиана двоих, мгновенно вылетел у меня из головы.
Целуясь, мы летели через живую шелестящую тьму.
– Безумие, – пробормотал я, отрываясь от нее на земле. Под ногами как будто до сих пор плыла бездна. – Что это на тебя нашло? И вчера, и сейчас…
Нан невинно пожала плечами.
– Сам хорош, – натянула капюшон, защищая волосы от росы и шею от нескромных взглядов, при зрении вэйри заметить темные пятна засосов даже в предутренней тьме нечего делать. – Давай-ка догоним Архимага, пока она в одиночку на поиски не пустилась.
Повертелась на месте и решительно зашагала.
– Интересно, а каким боком это нас касается? – пробурчал я, поспешая следом. – При чем тут мы к беглецам? Мы что, будем помогать ей в поисках?
– Не знаю, но уверена – каким-то боком все же касается, – уверенно объявила Нан, останавливаясь на берегу ручья. – И помогать все же придется.
Она покосилась на меня и картинно свалилась в воду. Я шагнул следом и тоже окунулся с головой. В ботинки немедленно набралась вода. Нан всплыла и выбралась на берег, вытащила меня, в очередной раз проехавшись насчет «смешных чехлов для ног».
С этими «чехлами» – ботинками были неувязки. Валья кривила губки, когда я втолковывал ей, что не умею ходить босиком. Все же мастер-формовщик по созданным Нан эскизам сделала мне… в общем, те еще черевики. Неуклюжие, страшноватые на вид, но довольно удобные.
– Теперь будем сохнуть минут десять, – простукал я зубами. Живая одежда нуждается в воде – но обычно мы купали вещи, отсутствуя в них.
