У меня с ней вопрос закрыт. У меня переломаны руки, ноги и
позвоночник. Но ведь у тебя все это цело.
Я знала, что со Светкой бесполезно спорить, и протянув ей
свой мобильный телефон, вышла из больницы. Я брела по какому-то парку,
всхлипывала и вытирала размазанные по щекам слезы… «Глупо! Как же все это
глупо! Глупо и жестоко!» – говорила я сама себе, доставая платок из сумки. Мое
лицо это моя визитная карточка.
Это моя фортуна. У Светки же не было ни лица, ни фортуны…
Глава 26
Не прошло и двух дней, как в моей квартире раздался звонок.
Я бросилась к телефону в надежде на то, что звонит Светка. Она звонила мне из
больницы в день по несколько раз и болтала о всякой ерунде, наверное, для того,
чтобы хоть немного меня отвлечь. Например, о том, что на нее положил глаз хирург,
и что, завтра ей будут снимать бинты, и что, по всей вероятности, этот молодой
хирург захочет ее отыметь прямо на медицинском столе. Она всегда старалась быть
непосредственной и прятала свое чудовищное состояние души за различными
смешками и ужимками…
Но это была не Светка, это был режиссер. Я узнала бы его
голос из тысячи и не спутала ни с каким другим – слишком он прочно засел в моей
памяти.
– Анна?
– Да.
– Вас беспокоит Виталий Абрамович. Я так понимаю, что
вы хотите стать актрисой?
– Я?
– По крайней мере, так хочет ваша подруга.
Я выполняю все ваши условия и получаю оригинал необходимой
кассеты. Договорились?
– Договорились, – чуть было не задохнулась я.
– Вот и замечательно. Я думаю, что вы умная девушка и
понимаете, что нам с вами будет лучше всего держать язык за зубами. Вы
понимаете, что я имею в виду?
– Да, конечно…
– Замечательно. Тогда встречаемся завтра на киностудии
в десять часов утра. Пропуск на ваше имя будет выписан на проходной. И,
пожалуйста, без опозданий.
– Но завтра я работаю.
– Где?
– В салоне интимных стрижек.
В трубке послышалось недолгое замешательство, а затем вновь
прозвучал голос режиссера:
– Боюсь, что вам придется оттуда уволиться. Завтра без
опозданий. Вы не заикаетесь?
– Нет.
– У вас хорошо развита речь?
– Нормально.
– Вы хоть немного симпатичная?
– Мы же встречались с вами у вас дома…
– Я не запоминаю всех девушек, с которыми встречаюсь у
себя дома.
– Меня вы должны запомнить. На моих глазах Ольга
Ястребова пустила себе пулю в висок.
– Я не понимаю, о чем вы говорите. Кстати, надеюсь, вы
уже без гипса?
– Конечно.
– Ну вот и замечательно.
– А что завтра будет?
– Кинопробы.
– Кинопробы?
– Кинопробы будут только для других. Завтра вы получите
главную роль в одном дорогом фильме просто с фантастическим бюджетом. Так что
звездная слава вам обеспечена.
– Но я не умею играть!
– Простите, тогда какого хрена вы лезете в
отечественный кинематограф?
– Но я никуда не лезу! – не удержавшись, крикнула
я.
– Тем не менее вас упорно протаскивает туда ваша
подруга. Так как, вы хотите получить эту роль?
– Хочу.
– Вы ее получите.
– Что я должна для этого сделать? Может быть, выучить
стих или басню?
– Ничего. Не утруждайте себя тем, чего вы никогда не
делали. Я сам обо всем позабочусь.
Буквально через час я уже сидела в больнице у Светки и нервно
теребила носовой платок.
– Мне дают главную роль в фильме, – сообщила я.
– Поздравляю, – искренне обрадовалась она.
– С чем?
– С главной ролью.
– И как я, по-твоему, буду играть?
– Элементарно.
– Но у меня не получится.
– У тебя все подучится. Знаешь, завтра мне будут
снимать бинты и мне придется посмотреть на себя в зеркало… И я смогу, и сумею
это сделать… А сегодня ночью мне было очень плохо… Я ощутила одиночество и
отчаяние. А еще я подумала о том, что если я сдохну, то никто обо мне даже и не
вспомнит. Хотя нет. Обо мне будешь помнить ты. Потому что я открыла тебе
«зеленую улицу» и включила зеленый свет. Теперь все дело только за тобой. Ты
должна, как мотылек, полететь на зовущее пламя свечи, и, главное, ты должна не
опалить крылья, и уж тем более не сгореть. Ты должна потушить свечу и сама
превратиться в пламя. А это значит, что ты должна стать центром внимания.
– Свет, как тебе это удалось?
– Вот если бы я тогда погибла, то мне бы ничего не
удалось. Я прижала его к стене и ему некуда деваться.
Я его жертва. Живая, чудом выжившая жертва… Я поведала ему
об оригинале и сказала, что в соседней палате сидят несколько журналистов,
которые ждут-не дождутся, когда я дам «добро» и разрешу опубликовать
сенсационный материал о чудом спасшейся девушке, пострадавшей от рук жестокого
режиссера. Слишком много он сделал зла и слишком много людей под него копают,
для которых эта кассета станет самым настоящим орудием в борьбе с врагом
подобного уровня и ранга.
– Он перепугался?
– Не знаю, но, по крайней мере, он пошел на все мои
условия. Если он сдался, значит, он перепугался.
Он дает тебе главную роль в очень дорогом фильме.
Не удержавшись, я уткнулась в Светкину грудь и заплакала
навзрыд.
– Не наваливайся, мне больно.
– Свет, но ведь на моем месте должна была быть ты!
– Значит, Господу Богу было угодно увидеть на этом
месте тебя.
– Но ведь это несправедливо! Я же ведь обыкновенная
парикмахерша…
– Подумаешь, а я была обыкновенная секретарша.
Какая разница, кто кем был. Главное, кто кем станет.
