– Не знаю, как бы это объяснить на пальцах. Представь марафонскую дистанцию, на которую вышли бегуны. А на финише – Главный приз. Ну, к примеру, бочка с живой водой. Кто бы ни достиг ее первым, но воды хватит на всех. Не только каждый из бегунов станет бессмертным, молодым и красивым, но и каждый живущий на Земле. Все человечество! Надо лишь, чтобы хоть кто-то уложился в три часа от старта до финиша. Это не много, ведь рекорд, скажем, равняется двум часам. А тут целый час в запасе! Улавливаешь?
– Еще нет, – призналась она честно. – Что за странное соревнование, когда приз получат все равно все! Да еще и зрители на трибунах?
– Для небыстрых разумом Невтонов объясняю… Интеграторщики хотят слить все народы воедино, чтобы все люди жили одним народом. У их бегуна, говоря образно, мускулов будет побольше, чем у любого атлета, марафонскую дистанцию он способен одолеть за часок. А то и быстрее… Националисты же хотят выставить на старте бегунов как можно больше. Правда, они будут послабее, и часть из них не уложится даже до половины назначенного часа…
Она воскликнула:
– Так в чем же дело? Пусть останется только один, зато самый быстрый и сильный!
– А если подвернет на дистанции ногу? – спросил Олег жестко. – А если у него сведет желудок? Или что-то еще похуже? Не рискованно ли доверять судьбу всего мира, человечества…. одному бегуну? Или одному народу? А в жизни намного больше препятствий, чем на беговой дорожке. Зато, если хоть один из сотен бегущих достигнет заветной бочки, будут спасены все.
Ее глаза стали испуганными:
– Ой, ну конечно же! Конечно, лучше быть… националистами. В твоем понимании.
Олег покачал головой:
– О, если бы все было так очевидно. Все дело в том, что мы не знаем… ни националисты, ни космополиты, сколько времени отпущено на дистанцию. А его в обрез… Это пусть обыватели представляют через миллион лет Землю в цветущем саду, где поют птицы. А мы знаем, что нефти хватит едва ли на пятьдесят лет, озоновый слой истончится за сотню, а могучая комета, та самая, что вызвала Всемирный потоп, а еще раньше – гибель динозавров, может появиться из космоса в любой год… Это не говоря уже о том, что новые болезни вроде СПИДа будут вылупляться быстрее, чем комары на болоте. И не говоря о сотнях других опасностей, каждая из которых способна оборвать нить жизни рода людского начисто.
– И кто же прав… в этом споре?
Олег грустно улыбнулся:
– Никакая война так долго не длилась бы, а то и вовсе не возникала бы, если бы правда была только на одной стороне. Но я считаю правым себя. И буду сражаться за свою правду.
Он сказал это так просто, что Юлия с холодком поняла: он будет сражаться и убивать так же просто, как богомол убивает насекомых: холодно, спокойно, без эмоций.
– Совет Тайных, – проговорила она. – Что-то настолько таинственное, что… Понимаешь, я всегда верила в оккультные науки, эзотерику, ясновидение и всякие чудеса, что подвластны древним мудрецам, но верила… как современный человек! То есть где-то все это существует… или существовало, но покажи все это мне наяву, сейчас, тут же начну искать, как удалось проделать такой фокус. Но с твоими Тайными получается, что они существуют, что они доныне управляют миром, цивилизацией, направляют народы… так? Или что-то еще?
– Не пожалеешь? – спросил Олег. – Эх, женщина… Лучше бы тебе не знать такие ужасы…
– Рассказывай! – потребовала она.
– Ладно, – сказал он, сдаваясь. – Но договоримся, воспринимай это как сказку. Или легенду. Ведь правда весьма отличается от представлений о ней. Те самые рыцари, которые такие красивые и благородные в кино, в жизни же, убив врага, вспарывали ему живот и пожирали еще живую печень. Они убивали всех женщин легче сорока пяти килограммов, ибо было доказано, что метла поднимает не больше сорока пяти кэгэ, по всей Европе эти рыцари убивали зеленоглазых женщин, ибо зеленоглазые – ведьмы по рождению, а также убивали всех красивых женщин, ибо телесная красота – от дьявола. Ну а уезжая на войну, рыцари надевали женщинам «пояс верности»…
– Это я слышала, – перебила она, – ты мне лапшу на уши не вешай! О себе говори.
– Гм… прости. В подобное очень давнее время и появился Совет Тайных. Мир был другим, обычаи были другими. Совет Тайных тоже двигался на ощупь, пробовал в отдельных странах то возводить на престол доброго короля, то отдавать всю власть в руки жрецов… то пробовал варианты демократии… ну, той демократии, типа эллинской, когда все люди равны, все имеют избирательное право, никто никого не ущемляет в правах и даже у самого бедного гражданина не меньше двух рабов. Пробовали варианты полигамии, полиандрии, даже эйнастии… нет, эйнастию не Совет придумал, это… гм… ну ладно, об этом в другой раз. Пару раз даже… ладно, это тоже пропустим. Словом, пришли к выводу, что наименее кровавым является вариант со всеобщим голосованием без разбиения на кланы, касты и привилегии, то есть нынешний вариант демократии, но в то же время всячески поддерживали последние королевства в Европе, султанат в Брунее, несколько полиандровых племен в Индии, полигамии в Африке…
У нее вырвалось:
– Зачем?
– На всякий случай, – ответил он сердито. – Ацтеки, которые ежегодно убивали своего царя и выбирали нового, искренне считали, что их вариант правления не только лучший, но вообще единственный. Но наш Совет видел не только ацтеков… Кто знает, не рухнет ли нынешний вариант демократии глупо и страшно? Не заведет ли демократия свои народы в тупик? На этот случай надо иметь и другие варианты…
Он говорил все медленнее, глаза уставились в одну точку. Голос стал монотонным, жил отдельно, а мозг ушел в решение каких-то сложных задач. Она вздохнула и опустила голову на эти массивные римские латы, что настолько прикидываются простой грудью, что для убедительности даже поросли рыжими волосами… вот щекочут в носу, а под ухом негромко и успокаивающе качает горячую кровь могучая сердечная мышца.
– Поспи, – шепнул он над ухом. – Ты вымоталась, на тебя смотреть страшно! Кожа да кости. Смерть выглядит краше. Засни хоть на часок, а я пока посторожу…
Однако ощутила, что большие руки, словно отцовские, укладывают ее на довольно удобное ложе. Уже сквозь сон ощутила, как укрывают одеялом, заботливо подтыкают с боков, чтобы не дуло. Попробовала улыбнуться благодарно, так и заснула с улыбкой.
Вынырнула из забытия не скоро, но во всем теле была еще такая усталость, что лишь приоткрыла один глаз. Олег в той же позе за столом, на экранах перед ним мелькают комнаты, ангары, военная техника. Юлия провалилась в сон, но спала беспокойно, просыпалась, и всякий раз, когда открывала глаза, на экранах по-прежнему в ускоренном ритме мелькали фигурки, слышались тонкие буратиновские голоса.
Однажды очнулась, на экране уже все двигалось в обычном ритме, голоса доносились грубые, по-военному отрывистые, четкие. Она приподнялась на локте, из-за плеча Олега виднелось овальное помещение, прошел человек в комбинезоне, исчез за краем экрана.
