– Уже знаете, что сюда стягиваются силы альянса?
– Да, – ответил Хамид. – Хотя мы не знаем, что нам в вину поставили на этот раз.
– Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать, – задумчиво произнес Олег.
– Что? – переспросил Хамид.
– Да так… Это сура одного из наших суфиев. Предлог можно всегда найти…
Хамид смотрел в упор:
– Ты хочешь сказать, наши раздоры с кланом имама Улантара ни при чем?
– Нет, – ответил Олег печально. – Все равно бы нашли повод. Но вам лучше с имамом помириться. Тогда врагам будет несколько труднее… Придется подбирать другой повод, а это время.
Мужчина с десантным ножом прорычал:
– Мы никогда не пойдем на позорный мир с имамом!
– Да и он не пойдет, – заметил Хамид. – Это дело чести. И чистоты нашего учения.
– Тогда вы обречены, – констатировал Олег. – И вы, и имам. Что, думаешь, для франков есть разница между вами и сторонниками имама? Им нужно под любым предлогом ввести сюда войска. А потом они сумеют остаться. И сумеют вас… нет, вас не сумеют, но ваших детей сумеют приучить к жизни, где нет места чести, доблести, верности слову, где доллар и адвокат главнее всех неписаных законов доблести и чести. Вы уже рассмотрели их лагерь?
Хамид кивнул:
– Наблюдаем, но только издали. Близко подойти не дают, у них на вершинах гор лазерные датчики. Не могу понять, как они работают! Козу пропускают, а когда пытались пройти двое наших, их изрешетили из пулемета.
– Наблюдение визуальное?
– Нет, автоматика, – ответил Хамид хмуро. – Там ничего, мы знаем точно. Франки привезли новую технику, мы с такой еще не сталкивались. Только и знаем, что у них там несколько транспортных вертолетов, два или три боевых… из самых новейших, страшные звери!.. Я сам в одного попал «стингером», так там только искры сверкнули о днище!.. А он меня с полчаса поливал огнем из двух спаренных пулеметов, бил ракетами… Меня едва потом откопали из расщелины, куда я спрятался. Одно скажу: один такой вертолет может сражаться против танковой дивизии!
Мрак хмыкнул:
– Не видел ты нынешних танков. Один современный танк может против полка вертолетов. Но мы не о том говорим. Самолеты там есть?
– Нет, – ответил Хамид. – Не прибыла техника, чтобы построить взлетные полосы. Да и зачем? Море близко, вчера пришел их авианосец. Могут достать нас хоть ракетами, хоть истребителями… А зачем вам эти подробности?
Олег и Мрак переглянулись. После паузы Олег сказал осторожно:
– Там находится один человек. Очень неприятный.
– И что вы хотите?
Олег сказал ровно:
– Я бы предпочел, чтобы он перестал делать то, что делает сейчас. Но я, к сожалению, не знаю другого способа его остановить…
Он замолчал, поморщился, не в силах выдавить грубое обыденное слово, а грубый Мрак бухнул как в пустую бочку:
– Как всадить пулю в лоб.
Хамид вскинул глаза, а чернобородый даже отшатнулся.
– Пулю в лоб? – переспросил Хамид.
– Можно в висок, – ответил Мрак небрежно. – Мы не мелочные.
Чернобородый засопел, деликатно отрезал еще пласт жареного мяса с аккуратно торчащей косточкой, с поклоном протянул Олегу, затем точно такой же – Мраку. Юлии и Елене взглядом разбойничьих глаз показал, что восточные церемонии уже все благополучно соблюдены, теперь могут чувствовать себя как в своей Франкии.
– Кто он? – поинтересовался Хамид.
– ЛПР, – ответил Олег. – Лицо, принимающее решения.
– На уровне вторжения в наши земли?
– На более высоком уровне, – ответил Олег. – К сожалению. Ладно, спасибо за хлеб, соль и барашка. Нам пора ехать.
За ним поднялись Мрак и обе женщины. Хамид и чернобородый тоже встали, сложили руки. Хамид поклонился:
– Счастливой дороги, друзья. Надеюсь, мы еще услышим о вас.
Олег поклонился молча, а Мрак буркнул:
– Если будет темно, то еще и увидите.
Машина была накрыта маскировочным тентом. Двое бедуинов, так их называла про себя Юлия, сидели прямо в желтой пыли. Издали они казались выгорающими пятнами зелени, что уже перестала быть зеленью, а сухие темные руки выглядели как ветви саксаула… каким этот загадочный саксаул представлялся Юлии.
Оба поднялись, черные глаза без всякого выражения смотрели на франков. Спины их были прямые, а ладони привычно лежали на стволах автоматов. Хамид кивнул, брезент сдернули, Мрак подал руку женщинам, а сам лихо прыгнул через борт.
Олег завел мотор, вскинул руку в приветствии. Черные глаза Хамида были непроницаемы, но на лбу проступили мелкие капельки пота.
– Варлах Ибн-Нисса, – сказал Мрак.
Из-под колес вылетели мелкие камешки. Последнее, что видел Олег в зеркальце заднего обзора, было изумление на лице Хамида.
Они отъехали не меньше мили, прежде чем Мрак насмешливо буркнул:
– Ну, насмотрелся?.. Со стороны перевала прет как танк на стаю гусей европейская культура. Ну как и в прошлый раз, когда на плащах нашивали красные кресты… Только на этот раз уже не европейцы учатся у этих мыться, а их самих пора учить всему на свете. А ты хочешь сохранить эту… ха-ха!.. культуру? Ведь ты и это называешь культурой?
Олег оглянулся, словно мог увидеть бедные лачуги, сгорбился.
– Мрак… Ты прав, конечно. Ты прав во всем. Ты прав, как правы все люди. Нормальные хорошие люди. Конечно же, Нью-Йорк красивее и богаче этих шалашей, а нью-йоркские маклеры лучше носят галстуки, чем эти мужчины – штаны. Может быть, мир даже будет красивее, если всю планету небоскребами… Не знаю, мне медведь наступил не только на ухо, я в красотах не очень-то… Даже совсем не очень! Я знаю только… если хочешь – чувствую, хотя я ненавижу чувства и не доверяю им, но в самом деле чувствую спинным мозгом, всеми нервами, фибрами, чем там еще… что это опасно! Смертельно опасно для рода человеческого!
– Исчезновение этих дикарей?
– Да.
– Не понимаю…
– С каких пор ты решил понимать? Раньше ты доверял сердцу. И еще одно несомненно… Пройди ты эти горы вдоль и поперек, поговори с самым невежественным пастухом, что ничего в жизни не видел, кроме своих овец: всяк будет с тобой толковать о смысле жизни, о целях Творца, о праведности и неправедности, о загадках мироздания, о путях великих подвижников и суфиев, доискиваться смысла в сложных строках Корана… о многом будет говорить и спрашивать за неторопливой беседой у костра, но никогда о бабах, пьянках, долларах или проклятом начальнике отдела, который трахает твою жену, но тебе повышения не дает!
Неожиданно прозвучал слабый детский голосок Елены:
– Я как-то ездила к дедушке в Сибирь… Меня от поезда везли сперва на попутных, потом на подводе, затем детвора провела к домику дедушки. И за все это время не встретила ни одного трезвого!.. А здесь – ни одного пьяного.
