Послышались шаркающие шаги, леди Жанель не отпускала руку Томаса, под его пальцами в самом деле волнуется и вздымается высокая грудь, а бьется ли под ней сердце, не определишь… Тем более что горячая кровь бросилась в лицо… и не только в лицо, жар прокатился по телу.
Язычник вышел на освещенное факелом место, угрюмый и с неприятной улыбкой на лице, но сейчас Томас готов был расцеловать его гнусную рожу.
– Ага, – сказал калика неприятным голосом, – вот ты где… Понятно, любишь кататься, люби и самочку возить. Леди, моего господина трудно соблазнить, потому что он такой застенчивый, такой застенчивый… Когда мочится на улице, всегда отворачивается к стенке! Так что вы смелее!
Леди Жанель ликующе воскликнула:
– Так вы, наверное, еще и девственник? Как мне повезло!.. Не волнуйтесь, сэр Томас, я помогу вам и открою для вас море, нет, океан наслаждений.
– Вот-вот, – поощрил Олег, – откройте ему, откройте. Прямо щас, а то он стесняется…
Томас скрипнул зубами, отшельник нагло скалил зубы. Но почти сразу послышались еще шаги, на этот раз деликатные, хотя и широкие. Из темноты вынырнула огромная фигура метрдотеля, он деревянно поклонился и сказал с интонациями обученного этикету тролля:
– Сэр, герцог и его супруга со всевозможнейшим почтением приглашают вас почтить своим присутствием… и участием бал.
Леди Жанель позеленела от злости, а Томас тайком вздохнул с великим облегчением, даже на калику взглянул с благодарностью: хоть и сволочь гнуснейшая, но все-таки привел этого тролля, давая возможность выскользнуть из когтей прекрасной леди.
Он переспросил с излишней живостью:
– Бал?.. что это?
– Танцы, – пояснил Олег. – Придворные танцы! Томас, пока ты, как дурак, падал с башен Давида, здесь занимались действительно важным делом: ввели в моду танцы в королевских дворцах… и вообще в местах, которые могут себе позволить собрать кучу родовитого народу. А когда вы несли через пустыню раненых товарищей, страдая от жажды и отбиваясь от наседающих сарацин, здесь разучивали сложный такой танец… как его…
Леди Жанель раскрыла хорошенький ротик для подсказки, но метрдотель проревел деревянным голосом:
– Паде-мат-рас, сэр.
– Вот-вот, – сказал калика. – Сложный танец! Это не какое-нибудь сраное взятие Иерусалима, освобождение Гроба Господня, сражение с войсками Мелик-шаха. Это подматрас, не хвост собачий!
Томас слышал издевку в голосе калики, но как ответить, не успевал понять, а метрдотель, похоже, вообще мало что соображает, его только за исполинскую фигуру и нарядили в это серебро и золото.
– Вы почтите присутствием, сэр?
Калика ответил за Томаса:
– Придет, еще как придет! Он такой, до утра или до упаду, ему все равно, лишь бы плясать.
Метрдотель поклонился и, неслышно развернувшись, что для его фигуры непостижимо, удалился. Леди Жанель вздохнула:
– Ах, эти бальные танцы… Хорошо, сэр Томас, увидимся там. Не задерживайтесь, они сейчас начнутся. А я пока сменю туалет. Вы не поверите, какое у меня очаровательное платье именно для танцев!
Она обворожительно улыбнулась, глядя в синие глаза молодого рыцаря, пожала руку и исчезла в темном коридоре, словно вошла в стену. Томас со злостью повернулся к Олегу.
– Ты с ума сошел?
– А что, – удивился калика. – Пойдешь, попляшешь, баб пожмакаешь. Потискаешь то есть. Они хоть и благородные, но у них все на месте. Совсем как у служанок, вот тебе крест!
Томас зашипел:
– Не употребляй слов христианских, язычник! Дело совсем в другом…
– В чем? – спросил калика.
Томас замялся, Олег вскинул голову и, упершись взглядом в потолочную балку, сказал протяжным замогильным голосом, словно читал невидимый Томасу свиток:
– Рыцарь должон быть сведущ в вопросах веры, знать правила придворного этикета, владеть семью рыцарскими добродетелями, то есть: верховой ездой, фехтованием, искусным обращением с копьем, плаванием, охотой, игрой в шашки, сочинением и пением стихов в честь дамы сердца… ну, как сведущ в вопросах веры, уже знаю, в восторге, дать бы тебя послушать папе римскому – церковь бы враз загремела в тартарары, а вот как насчет пения стихов в честь дамы сердца?
Томас огляделся по сторонам, никого нет, но все равно сказал злым шепотом:
– Ты не понимаешь! Да, рыцарь должен, кроме умения владеть оружием, еще и петь, танцевать, складывать стихи и вести себя любезно с дамами. Но так уж получилось, что наш Гисленд несколько… медвежий край, как говорят у вас. Мужчины у нас рослые и крепкие, женщины сильные и добродетельные, но вот политес к нам еще не совсем добрался. Не весь, а так, частями. Меня, к примеру, учили владеть мечом и копьем, укрощать коней, обучили воинским приемам, уловкам, хитростям, я могу переплыть широкую реку, не бросая меча, но я… не умею танцевать! Не умею. Хотя как рыцарь я уметь просто должен!
Олег фыркнул:
– Да что тут сложного?.. Просто сними доспехи, без них танцевать, думаю, проще. Если опрокинешь кого-то в танце, то не стой над ним и не ржи во все горло, понял? Еще не вздумай добить мизерикордией, а помоги подняться – это правило политеса… Просто подняться, без пинания ногами и зуботычин. Что еще? Ну разве что еще не перешагивай через упавшую даму, если вдруг свалишь… а свалишь наверняка. Не останавливайся, пока не кончится музыка, это не совсем политесно. Главное – уверенность, сэр Томас!
Глава 15
Он хлопнул его по спине с такой уверенной мощью, что Томас влетел в раскрытые двери, откуда уже льется странная музыка, под которую руки и ноги начали дергаться сами, но не совсем так, как у остальных танцующих.
Посреди зала медленно и церемонно двигается не меньше десятка пар: рыцарь с дамой делают шажок, кланяются друг другу, второй шажок, поворачиваются вокруг и снова кланяются, затем делают уже два коротких шажка, и все под музыку, не сбиваясь с такта, все десять пар одновременно.
Ни за что не стану, понял Томас. Это какое-то надругательство над рыцарством. Кощунство. Церковь уж точно не одобрила бы это святотатство, мужчины не должны проделывать… вот это самое… это то же самое, как если бы красили губы или брови!
Он потихоньку двинулся вдоль стены, в противоположной стене выход в малый зал, а оттуда на внешнюю галерею. Леди Жанель пока не видно, часть гостей герцога расположилась у стен, хлопает в ладоши, что-то выкрикивает одобрительное, поощряя танцующих, отмечая веселыми воплями особо вычурные па.
Гости следили за танцующими, те с деревянными улыбками двигаются, как куклы, Томас крался незамеченным, по пути взгляд зацепился за человека в темном плаще, капли дождя блестят на одежде. Все наблюдают за танцующими, а этот незамеченным проник к герцогу. Томас видел, как герцог вздрогнул, сжался, смертельная бледность залила щеки.
