– Странно, Магистр, – сказал обладатель страшных глаз. – Мне казалось, ты знаешь, что бежать некуда.
Янис Тиратус понял, что сходит с ума.
Мир сошел с ума, а части целого не тягаться с целым.
Все стало неправильным, все превратилось в дефект. Небо – дефект, земля – дефект, деревья – дефект. Воздух, которым дышал Янис, – и тот был дефектным.
Мир изменился с появлением окутанных эннеариновым свечением существ, похожих своими размерами на гигантские статуи, что встречают на Илмийском тракте пожелавших путешествовать в подземные королевства Великой гряды. Старый мир исчез, и его сменил новый дефектный мир, укравший рунную магию доспехов и оружия риттеров, укравший волшебство мантии Эльваллона, одно ощущение присутствия которой позволяло Янису не бояться ни боевого мага, ни воздушного Номена. Собранная в мантии Сила осталась, да что толку от этой Силы, если она уйдет на заклинания, не могущественнее простых заклятий?
А Янису нужны были заклинания, сильные заклинания, из тех, что используют боевые маги, сражаясь с Тварями и могучей нечистью. Потому что рунных рыцарей убивали одного за другим, и с каждым павшим бойцом Тиратус все отчетливее слышал поступь бога смерти, идущего за его жизнью.
Первой погибла левитировавшая тройка риттеров. Шираец Больд так и продолжал реять над поляной с пронзенным горлом – короткий серебристый меч проткнул горжет, словно то был кожаный нашейник, а не стальной воротник, хоть и лишенный рунной магии защиты, но ковавшийся лучшими кузнецами Конклава. Элорийцы Калан и Урех погибли даже не от клинка. Тиратус не видел начала атаки, сияние посоха Магистра ослепило его, и зрение вернулось не сразу. А когда вернулось, мимо него в сторону скрывшегося в лесу Ракуры пролетел искореженный доспех, хлещущий кровью из всех сочленений. Руки, ноги, голова – их словно молотом вбили внутрь панциря. За первым последовал второй риттер из воздушного прикрытия, будто запущенный из катапульты, и хотя он не оставил за собой кровавого следа, в его смерти Янис не сомневался.
Конклавовцы не ожидали нападения. Когда Ракура вошел в эту часть леса, поисковые заклинания не обнаружили никого, кроме него, в округе на несколько километров. Формула этих чар, реагирующих и на орбы, и на контрзаклинания сокрытия, не указывая точного месторасположения использующих их, но говоря, что использующие наличествуют, была создана лучшими магами Конклава, и Янис полностью доверял им.
«Может, – мелькнула в сходящем с ума сознании мысль, – лучшие кузнецы и маги Конклава отнюдь не самые лучшие?»
Несмотря на внезапность атаки, риттеры отреагировали быстро и слаженно. Основной приказ – защищать Тиратуса – отменил приказ догнать и схватить Магистра. Готовившаяся к подобному обороту событий четверка бойцов во главе с Брохсом окружила Яниса, остальные устремились к убившему их товарищей смертному.
Зрение уже полностью восстановилось, и Тиратус смог разглядеть атаковавшего эгидовский отряд воина. Вернее, он заметил немногое – невысокий враг двигался очень быстро, хоть и не со скоростью наполнившего свое тело магией Света чародея, но точно уж со скоростью подхваченного воздушными элементалями чародея. Тем не менее Янис разглядел скрывающий лицо капюшон, плотный дуплет с обшитыми серой кольчугой воротником, рукавами и низом, обтягивающие кожаные штаны, высокие сапоги. За спиной развевался неуместный в сражении длинный серый плащ – в таком скорее сам запутаешься, чем запутаешь противника. Орудовал враг двумя мечами – коротким и длинным – и орудовал весьма умело.
Первым к убийце подскочил Ролис, элориец, как и Калан с Урехом – почти все бойцы из наемников набирались Брохсом из ширайских и элорийских вольных отрядов. Отряд Ролиса под руководством Августина Блэйда участвовал в генеральном сражении за столицу Эльфляндии, где столкнулся с Сияющими – лучшими эльфийскими воителями, освященными могучей магией Света. Соратники Ролиса погибли все, а он выжил благодаря благословению со стороны бога войны Мареса. По словам Ролиса, в ночь перед сражением он видел святого Каура, и то был посланный небесами знак о покровительстве. С тех пор элориец не боялся ничего и никого, а в Шастинапуре даже в одиночку сражался с чудовищами Второго Круга и всегда выходил из схватки победителем. «Марес защищает меня», – убежденно говорил Ролис.
Рунный клинок элорийца столкнулся с взметнувшимся навстречу серебристым лезвием, и сталь волшебного меча риттера высекла яркие искры из оружия врага. Справа мелькнул длинный меч с золотистым клинком, чертя охристый полукруг. Ролис привычно выставил блоком левую руку – наручи не раз защищали риттера от клинков чернокнижников и клыков нечисти. Но золотистое лезвие взяло верх над изделием конклавовских мастеров, погрузившись в сталь, как в воду. Разрубив руку, длинный меч не остановился – убийца так крутанул кистью, что горизонтальный бег клинка изменился на вертикальный подъем и, впившись в забрало, надвое развалил шлем вместе с головой.
Может, и правда Марес благоволил элорийскому воину, но на этот раз бог войны не уберег посвятившего ему свою жизнь человека.
Заорал подбиравшийся к убийце сзади тагборец Астал, служивший у маркиза Лайд-Штумпфа, пока тот не заигрался с черной магией и не лишился головы. Провинность сюзерена Астал искупил верной службой в отряде смертников Конклава, где его и приметил Брохс. Всегда молчаливый и спокойный, сейчас Астал орал, как одержимый духами во время экзорцизма – болтавшийся за спиной убийцы плащ внезапно слетел с плечей шрайя и набросился на риттера, с металлическим хрустом обмотался вокруг него в упругий ком и сжался.
Еще падал Ролис, еще орал Астал – а шираец Палрис метнулся к убийце справа. Слева заходил бывший книжник Кий-Семец из Светлых княжеств, богатырским ударом с такой силой отбивший в сторону золотистый клинок, что убийцу понесло вслед за мечом. Широко размахнувшись, Палрис припал на левое колено, целя по незащищенным ногам врага, и тут же коротко взвыл. Убийца неожиданно взмыл в воздух, точно его подбросил скрытый под почвой механизм, одновременно кувырнулся назад через голову и закружился вокруг собственной оси. Мечи описали вокруг тела серебристо-золотистую восьмерку, и короткий клинок вонзился в спину ширайца, прошелся по покрытому рунами наспинному панцирю, оставив за собой хлещущую кровью борозду.
Не прекращая вращения, враг обрушил покрытый кровью Палриса меч на Кий-Семеца. Светлокняжец успел отбить серебристое лезвие, но только огромная физическая сила риттера, под стать силе Брохса, помогла выдержать мощь удара. Рунный рыцарь отшатнулся – и это спасло его от выпада длинного меча.
Плащ слетел с Астала и вернулся на плечи прекратившего вертеться убийцы. Тагборец выглядел так, будто его сжал в кулаке титан. Доспех не только смяло, но и разорвало в нескольких местах, откуда выглядывала искромсанная, точно ее резали десятки мельчайших лезвий, плоть.
Болезненная смерть. Почти такая же болезненная, как смерть от пожирающего изнутри скаллаура.
Убийца замер на мгновение, огляделся. Со всех сторон к нему приближались рунные рыцари. Пятнадцать бойцов, не считая защищающую Тиратуса четверку. Их не прикрывали маги «Эгиды» – Янис не решился взять с собой разъяренных неудачей в риокане волшебников, злящихся, правда, не на Номена, а на самого Яниса; но даже помогай риттерам чародеи – они мало чем смогли бы помочь. Мир вокруг дефектный, и дефектна творящаяся в нем магия. Тиратус пытался сплести в единое целое ноэму, ноэзис и гиле Града Кулаков Ветра – заклинания, способного тягаться со скоростью убийцы, а не мчаться мимо бесполезным пульсаром. Пытался – и у него получался только Кулак Ветра, напитанный собранным в мантии эфиром, а не силой воздушной стихии. Хорошее заклинание, но только против не столь подвижного врага. Надо придумать что-то еще, вспомнить чары, которые, по крайней мере, защитят его, если враг приблизится, если риттеры умрут, а он останется один…
