Ох уж эта Вивьен, теперь-то я уже и сам с трудом могу объяснить, что зацепило меня в этом пусть и миловидном, но чересчур капризном создании. Виданное ли дело закатывать истерики и пускать слезы при каждой встрече со мной? Покопавшись немного в себе, прислушавшись к своим чувствам, сделал неутешительный вывод, что если неразрывно находиться рядом с кем-то долгое время, быть настолько с ним связанным, что постоянно ощущаешь его эмоции, желания и даже чувства, все это оставляет определенный отпечаток в душе. С какой стороны ни посмотри, но именно такой отпечаток и прилип к моему естеству, уж слишком долго я был частью почившего студента Зака, слишком много времени я смотрел его глазами, слушал его ушами, переживал испытываемые им радости и разочарования, и слишком много места в его сердце занимала Вив. И как меня это сейчас ни раздражает, мне нравились эти чувства, чужие чувства…
Теперь-то я это прекрасно понимаю, но в тот короткий момент, когда я ее увидел… Можно назвать это привычкой, можно зависимостью, но я ощутил то, что ожидал ощутить, почувствовал то, что хотел почувствовать, вот только человек оказался не тот, вернее, не мой… Печально, но живя при своем носителе в академии, я запутался. За долгое время перестал нас различать, ведь не имея возможности влиять на мир, а только ощущать и чувствовать через другого разумного, это не столь сложно. А вот теперь пожинаю плоды своей недальновидности и неосторожности, ощущаю, как шевелится какое-то чувство в душе, но чужое, наносное, не мое. Я это прекрасно осознаю, но вместе с тем Вив уже и мне не настолько безразлична, как это бывает со случайными знакомыми, но вместе с тем и не столь дорога и желанна, как это было раньше… Заккариан, Вивьен и Хольц – они все стали мне тогда друзьями, вернее, мне приятно было так считать, ведь от них я узнавал столько нового и интересного об этом мире, с ними вместе смеялся и грустил. И мне, именно мне, по-настоящему грустно от осознания, что Зак мертв, а Вив считает меня монстром. Вот только против логики не попрешь, мы чужие, и точка, все, что нас когда-то связывало, погибло во время той злополучной дуэли. Вернее, погиб Заккариан, а вместе с ним умерли его чувства и желания, остались только жалкие отголоски, которые я без сожалений задавлю в своей душе, уж они-то мне сейчас точно ни к чему. А теперь время отдохнуть от самого себя, от своих скребущихся на задворках сознания страхов и безумных идей, вот только мой молчаливый сосед все больше мрачнел по мере опустошения кувшина и кидал на меня раздраженные взгляды…
– …трусы, жалкие трусы, – смог различить я в пьяном бормотании, – …бежать от меня… я бы их, эх… золотой в месяц… ветерану… ха!
Когда этот источник негатива уже нельзя было так просто игнорировать, волей-неволей пришлось повнимательнее его рассмотреть. Ветеран, как же. Грязная рубаха и залатанная куртка, я видел ветеранов, те вообще не расстаются с доспехом, он у них как вторая кожа, как нижнее белье. Как я понял, здесь вообще не принято ходить беззащитным, не говоря уже о том, что, вырядившись подобным образом, можно расстаться с наличностью в первом же переулке. Арчер вон даже когда в деревне проспиртованный по самое не могу в отхожее место и то ходил с мечом, а тут… да еще левша. Короче, ни хрена не воин, простой пьяница, померещились, видать, дела молодости, теперь понятно, почему столько места свободно было. Блин, а так душевно сидел. Видно, хорошего должно быть понемножку…
Уже расплатившись и огибая пышные формы служанки в попытке достичь двери, случайно задел рукоятью клинка полупустой кувшин того самого «источника негатива», что недобро буравил меня глазками последние несколько минут. Кувшин опасно зашатался, и сильно выпивший мужик рефлекторно потянулся прекратить такое опасное для ценного продукта безобразие, вот только… Только не было у него кисти на правой руке, и кувшин со стуком опрокинулся от приданного дополнительного ускорения. Вот тебе и раз. Впервые вижу здесь калеку, думал, магия может все, а несвязные рассказы про битвы… Может, это и не пьяный бред и есть вероятность, что прямо передо мной сидит не просто опустившийся человек, а получивший непоправимое ранение солдат или скорее офицер, ставший жертвой системы. Воин, очнувшийся после ранений никому не нужным калекой, бесполезным как для войны, так и для мирного труда, с мизерным жалованьем за долгие годы верной службы, жалкой подачкой в благодарность за отданное здоровье. После такого не сопьется разве что трус, который сразу наложит на себя руки, или семейный человек, которого есть кому поддержать. А ведь это мой шанс!
Шанс заполучить себе слугу, охранника, помощника. В прошлом я неплохой протезист, а учитывая мои новые возможности… Интересно, как далеко зайдет его желание вновь стать прежним, здоровым человеком, вновь держать оружие в правой руке? Чтобы проверить свою очередную безумную идею, сажусь обратно, перед вконец впавшим в пьяную апатию мужиком, и пытаюсь начать разговор… Блин, бесполезно! Сегодня дома никого нет, зайдите позже, хозяин отдыхает! В приступе «доброты» протрезвил его заклятием очистки крови, о некоторых побочных эффектах которого лучше не упоминать. При таком содержании желудка надолго моих трудов не хватит, но полчаса адекватного мышления обеспечены, потом придется повторить…
– Чего… – На мир снова смотрела пара глаз вполне трезвого человека, который в недоумении стал искать причину своей внезапной, а главное, совсем не запланированной трезвости, искал совсем не для того, чтобы сказать слова благодарности. И вот его взор упал на единственного разумного, кто хоть как-то обращал на него внимание, единственного, кто выжидательно наблюдал за его реакцией.
– Да кто ты такой! – в праведном гневе начал мой потенциальный работник, да только кто даст ему продолжить?
– Я тот, кого ты звал в своих молитвах. С недавних пор для тебя собственная жизнь перестала иметь значение? Вино не имеет вкуса, еда надоела, я прав, не так ли? Ничто больше уже не радует? Но я могу вернуть тебе смысл существования, избавить от душевной боли, дать утраченное, подарить возможности… – И тут мою душещипательную речь из разряда «искуситель обыкновенный» прервало банальное побочное действие, из-за которого данную разновидность заклинания так редко используют, предпочитая более медленные и менее радикальные способы. Все-таки практически мгновенный распад токсических веществ в крови и выведение их через… хм, просто выведение, где особо важно не стоять против ветра, не самые лучшие характеристики. Изначальное-то применение заклинания было против укуса ядовитых змей, это уже потом чей-то пытливый загульный ум придумал столь оригинальное применение. Проблема только в побочном эффекте, пару-тройку кувшинов вина не сравнить с каплей яда, и чистит заклинание только кровь, а не содержимое желудка. Поэтому мой монолог продолжился уже за пределами гостеприимного «Усталого путника».
– Что там про вино и возможности? – спросил по-тихому снова хмелеющий и порядком заросший субъект моих испытаний. Блин, придется пользоваться более медленными, но надежными методами, а они на-а-амнооого сложнее. Чтобы убрать алкогольное отравление, мне придется не просто очищать кровь, что само по себе непросто, а еще переводить алкоголь в желудке в воду, стимулировать работу почек и печени. Контролировать потоотделение, температуру тела, чтобы мой пациент не выглядел как из бани, следить за тем, чтобы организм в целом не получил серьезный стресс от столь резкого изменения состояния. Короче, сложное комплексное заклинание, которое требует как немалых усилий и концентрации, так и толику времени. Надо сказать, что подобная глобальная чистка организма вообще дело небыстрое, мгновенно не получится, тут минут десять хотя бы надо.
