Этот упрек задел ее за живое: Ад еле приятно было сознавать свое если не внешнее, то по крайней мере умственное превосходство над подавляющим большинством людей, она никогда не упускала случая показать, что понимает гораздо больше, чем все остальные, и вдруг – такое обвинение! Да еще от мужчины, в которого она была отчаянно, по-девчоночьи влюблена…
– Я понимаю, что ты совсем расклеился, – буркнула она сердито.
– Твое счастье, что ты не знаешь всего, что знаю я! У Аделы от его тона мурашки по коже поползли.
Окинув взглядом нежно-голубую комнату с хромированным баром во всю стенку (ее бар не привлекал – Гуннар держал там разнообразную лярнийскую дрянь, из которой стряпал свои коктейли), она поплотнее запахнула халат.
– Если я останусь тут, мне нужна нормальная одежда… и нормальные напитки, сснагу я не пью.
– Все будет, – рассеянно отозвался он, думая о чем-то своем, тревожном и невеселом. – Монтаж установки – это не так быстро, как хотелось бы. Пока все узлы будут изготовлены… Я заказываю их эксклюзивно, на разных предприятиях. Еще и за конфиденциальность приходится втридорога переплачивать. И потом надо будет ликвидировать специалистов, которые смонтируют ее у меня на яхте.
– Ну, пока они возятся, я подыщу какую-нибудь здоровую красивую девку, с которой поменяюсь телами!
– Ты будешь сидеть здесь, – строго возразил Гуннар. – Я сам подыщу что-нибудь подходящее, но это вариант на крайний случай. Я все-таки надеюсь заманить его в ловушку и если не уничтожить полностью, то хотя бы покалечить… Я не хочу потерять Лярн.
Адела промолчала. Ей хотелось избавиться от озомы, стать красивой, послать подальше и осточертевшую захолустную Валгру, и столь дорогой сердцу Гуннара Лярн, пусть работа с лярнийской контрабандой и приносит неплохие доходы. Она давно уже мечтала побывать на Ниаре, окунуться в тамошнюю жизнь… Но говорить об этом своему покровителю она не стала: опять выдаст сентенцию насчет того, что она, мол, ничего не понимает.
– Грезишь наяву? – усмехнулся он, поглядев на нее. – Хочешь сменить тело? Ты еще не знаешь, что такое «синдром переселения»! Это хуже, чем любой другой недуг, который ты можешь вообразить. А сам процесс перезаписи – он еще хуже синдрома, особенно если ты находишься в сознании. Обычно перед тем, как включить установку, я принимаю какой-нибудь наркотик, и все равно это ни с чем не сравнимая пытка.
Адела молча смотрела на пустой бокал из-под сснаги на краю столика. Пытка – жить с такой внешностью, как у нее. Это Виллерт-Гуннар ни черта не понимает! Ради перемены облика она готова на все.
Словно прочитав ее мысли, он осуждающе покачал головой, встал и направился к бару.
– Гуннар, а откуда у тебя взялась эта установка? Секретные военные разработки или изобретение какого-нибудь гениального психа?
– Ни то ни другое. – Он неторопливо начал смешивать новый коктейль. – Наследие одной древней цивилизации.
– Вот оно как… А ведь если у тебя в кармане такая штука, можно жить вечно, просто переселяясь из тела в тело. – Адела хохотнула. – С этой хреновиной только ты сам умеешь работать?
– Я сам… и кое-кто из моих ближайших лярнийских помощников, я обучил их на всякий случай. Тебя тоже обучу, но потом.
– С такой штукой можно всю Галактику вверх тормашками перевернуть. Да мы хоть пиратством займемся, хоть чем угодно, и тогда ну его, этот Лярн!
Она чувствовала, что теряет над собой контроль – как будто скользит по наклонной обледенелой поверхности и не может остановиться, иногда с ней происходило такое в припадке эйфории. Ее собеседник, колдуя над напитком, посматривал на нее расстроенно и неодобрительно.
Населенная дремучей деревенщиной и сулламами харлийская территория сверкала, словно драгоценный камень в сосуде с отравленной водой: красивые переливы завораживают взгляд, но стоит погрузить туда руку, и ты пропал. Так же и все эти чудесные рощи и долины, которые приводили Тлемлелха в восторг игрой красок, ароматов и изумрудного солнечного света, таили в себе множество явных и неявных опасностей.
Однажды они наткнулись на полусгнившие останки суллама в траве – достаточно крупного, судя по размерам бугристого серо-белого панциря, покрытого коричневыми шишками наростов-паразитов. С одной стороны, это радовало: раз ценный панцирь до сих пор не прибрали к рукам – значит, никто здесь не ходит, а с другой, находка свидетельствовала о том, что где-то в окрестностях водятся сулламы. Живые.
Несколько раз им пришлось обходить неряшливые, состоящие из кое-как сляпанных глинобитных сараев деревни негов или скопления приземистых деревянных строеньиц под общей крышей – деревни чливьясов. Полуживотные возделывали плантации и огороды, от которых тоже надо было держаться подальше, поскольку там торчали сторожевые вышки.
Тлемлелх не мог без содрогания думать о том, что будет, если их схватят Вряд ли дело ограничится Флассом, даже для него: его подвергнут пыткам только за то, что он попался вместе с Лиргисо. После того знаменитого дипломатического инцидента четырехлетней давности… Фракция Рачителей Жемчужных Россыпей затеяла тогда мирные переговоры с Кланом Властвующей, поскольку ее члены были заинтересованы в поставках аганфа из Харла. Фракция Бриллиантового Острия, к которой принадлежал Лиргисо, была против: она держала монополию на аганф в Могндоэфре. Пограничная война к эгому времени в достаточной степени истощила Харл, и его высшие иерархи склонялись к миру.
Рачители Жемчужных Россыпей сумели заручиться поддержкой большинства в Собрании Блистающих Представителей, и в Харл отправилась дипломатическая делегация. Вошли в нее также представители других влиятельных фракций, в том числе Лиргисо.
Все складывалось прекрасно для миротворцев, дело шло к заключению договора между Могндоэфрой и Харлом, весьма выгодного для тех, кто был заинтересован в товарообмене. Разумеется, не обходилось без официальных и полуофициальных вечеринок, и вот на одну из них трое почтенных иерархов Клана пригласили Лиргисо и посла из фракции Рачителей Жемчужных Россыпей, который во многом и обеспечил успех переговоров. Неизвестно, какова была первоначальная цель этой встречи. Скорее всего, иерархи стремились добиться хотя бы некоторого примирения между фракциями, ибо это отвечало их интересам. Тлемлелх подозревал, что сам Лиргисо тоже приложил руку к ее организации, оставаясь в тени, он это умеет.
Встреча состоялась в апартаментах одного из иерархов, и через некоторое время чинное и благопристойное застолье вылилось в разнузданную оргию. Без участия кхейглы. Лиргисо потом сознался, что подсыпал в вино возбуждающий порошок хлойф, – ну а все остальное он сумел спровоцировать благодаря своему личному обаянию. Не желая нажить новых врагов в Собрании, он вытащил с вечеринки утратившего всякий контроль над собой посла (оставив иерархов предаваться разврату втроем) и предупредил остальных дипломатов, что из Харла пора уносить ноги, лучше бегом. Вскоре могндоэфрийская делегация мчалась к границе, бросив полуживотных-прислужников и большую часть своего багажа. Сидя в седле тьянгара, посол немного опомнился и всю дорогу поносил Лиргисо: он не мог не признать, что его миссия провалилась.
