Я села напротив, сморщилась от табачного дыма, который
мужчина выпустил прямо мне в лицо, и пристально посмотрела ему в глаза.
— Представьте себе, это так.
— Но вдруг с ней произошло несчастье?!
— Я очень сожалею, но мне об этом ничего не известно.
Я старалась показать всем своим видом, что разговор окончен,
но следователь на это не реагировал. То ли ему льстило общение со мной, то ли
он чувствовал, что я что-то скрываю, но уходить он явно не собирался.
— Простите, у вас заплаканное лицо. Вы переживаете за
свою подругу?
— У меня есть о чем переживать, — отрезала я и
посмотрела на часы.
— Я смотрю, вы не хотите нам помочь.
— Если у вас есть еще какие то вопросы, вы можете
вызвать меня повесткой. Если со мной не случится ничего экстраординарного, я
обязательно приеду. Общение с работниками милиции в домашней обстановке не
располагает меня к разговору, — отчеканила я и демонстративно встала со
своего места. — Пройдемте, я закрою за вами дверь.
— Вы торопитесь?
— Да, у меня очень много дел.
Следователь сложил свои немногочисленные бумаги обратно в
папку и нервно застучал ручкой по крышке кухонного стола.
— Ну, что ж, если вы хотите общаться у нас, значит,
будем общаться у нас. Знаете, наверное, правду пишут, что публичных людей
ничего не интересует кроме их публичности. Пропала ваша лучшая подруга, жена известного
бизнесмена, женщина с которой вас связывают долгие годы общения, а вы… так
безразличны и глухи к тому, что с ней приключилось несчастье. Вы похожи на
куклу Барби.
— На Барби?! Неплохое сравненье. Барби любимица
миллионов маленьких жителей нашей планеты.
— Лицо Барби неживое, и оно ничего не отражает. Ничего,
кроме собственного превосходства. Когда я смотрю на ваше лицо, то мне кажется,
что вы ровным счетом ничего не чувствуете. Ни страха, ни угрызения совести по
поводу того, что вы категорически отказываетесь помочь следствию, ни раскаяния,
ни жалости к пропавшей и уж тем более к ее за несколько часов поседевшему мужу.
И вы знаете, это меня пугает. Меня всегда пугает звенящая пустота и совершенно
мертвая бесчувственность. Я всегда поражался тому равнодушию, которое
появляется у людей в самый решительный и неподходящий момент. Хотя, наверное, в
вашем случае все обстоит совсем по-другому. Оно у вас не проявляется. Вы уже
привыкли в нем жить. Знаете, я вот внимательно на вас смотрю и пытаюсь понять,
что же в вас не так. А теперь я понял: у вас скучные глаза.
— Что?!
— У вас слишком скучные глаза для того, чтобы хоть
чем-то поинтересоваться, если, конечно, вам за это не платят.
— Всего доброго, — отрезала я и, выйдя в коридор,
демонстративно открыла входную дверь. — Всего вам доброго.
— Хорошо. Если вы хотите, чтобы я ушел, то я ухожу. Но
знайте, что скоро нам предстоит встретиться вновь, и я думаю, что на этот раз
вы отнесетесь к нашему разговору более серьезно и с намного большим пониманием.
Значит, вы не знаете, где Жанна?
— Я же сказала, что нет.
— И с момента исчезновения она ни разу не связывалась с
вами?
— Нет.
— Интересно… А мне всегда казалось, что между двумя
подругами не бывает никаких секретов.
— До свидания.
Оглушительно хлопнув дверью после ухода следователя, я
хотела было направиться на кухню, как в дверь опять позвонили.
Глава 10
— Ну, что там еще! Я же ясно сказала, что встретимся в
отделении! — громко крикнула я и, перебарывая сильное негодование, вновь распахнула
дверь. Передо мной стоял… Михаил и держал в руках мою сумочку.
Он и в самом деле как-то осунулся, постарел и, вообще,
создавал впечатление совсем больного человека.
— Вы?!
— Я. Можно войти? А вы ждали кого-то другого?
— От меня только что ушел следователь. А вы что, не
встретились?
— Нет.
— Странно. С момента его ухода прошло всего несколько
секунд, я думала, что это он вернулся. Ну и хорошо, что вы не встретились, а то
он такой дотошный. С вашим появлением у него возникли бы новые малоприятные вопросы.
Михаил скинул ботинки и прошел на кухню.
— А я и не знал, что вы общаетесь с милицией, —
пробубнил он себе под нос и посмотрел на меня беглым взглядом.
— Я общаюсь?! Я с ней общаюсь только благодаря вам.
— Благодаря мне?
— Конечно. Следователь приходил ко мне по поводу Жанны.
— По поводу Жанны?
— Ну, да. Я не понимаю, почему вас это так удивляет.
— Но ведь вы с Жанной совершенно чужие люди… Не
понимаю, что вы можете о ней рассказать.
— Это известно только нам с вами. Окружающие считают
нас лучшими подругами. Ведь именно так мы выглядели на той вечеринке. Я не
стала разубеждать следователя. В конце концов вам сейчас и так тяжело. Пусть
будет все, как вы хотели. Зачем посторонним людям знать о том, что ваша семья
покупает друзей за деньги. Вернее делает их друзьями на один вечер. Наше
общество еще не готово воспринимать такие факты как норму. Я думаю, что никто
не заинтересован в подобной огласке.
Михаил положил мою сумочку на стол и, сев на стул, уронил
руки на колени.
— Вот ваша сумка. Тут выплаченные вам деньги и ваш
мобильный. Я вот только не понял, зачем к вам приходил следователь?
— Как это зачем? — окончательно растерялась
я. — Для чего приходят следователи?! Наверное, для того, чтобы допросить
свидетеля, узнать какие-нибудь факты, зацепиться за какую-нибудь ниточку и
двигать следствие дальше.
— Но почему именно к вам?
— Потому, что он уверен в том, что мы с вашей женой
лучшие подруги.
— Господи, все это как то странно… Все слишком странно…
Простите, у вас не найдется чего-нибудь выпить?
Михаил дыхнул на меня таким перегаром, что было впору
затыкать нос.
— А вам не хватит?
— Что мне не хватит?
— Вам не хватит пить?!
Мой так называемый гость посмотрел на мою уже практически
пустую бутылку «Мартини» и остановил свой взгляд на рядом стоящем полупустом
бокале.
