— Она тут была. Странно, но она ведь никогда не знала
об этом доме. Я ее сюда никогда не возил. Еще на веранде я учуял запах ее
духов. Это очень редкие духи, поэтому я сразу их узнал. А потом мне показалось,
что дверь в коридор слегка приоткрыта. Когда я побежал наверх, запах ее духов
ударил мне в нос. Он витал везде, словно кто-то сознательно разлил флакон. Этим
запахом пропитаны даже стены. В спальне мне показалось, что смята постель. Я
всегда застилаю постель так, чтобы на ней не было ни единой складочки. Эта
привычка у меня с детства. А тут какие-то вмятины, словно кто-то на ней лежал.
Мне даже показалось, что она теплая…
— Кто теплая? — спросила я, не слыша собственного
голоса.
— Кровать.
Я посмотрела по сторонам и почувствовала, что уже в который
раз я очень медленно, но верно схожу с ума. Вокруг была зловещая тишина. Ни
малейшего шороха, шума и уж тем более никаких шагов.
— Миш, о чем ты говоришь?! Ты хоть сам понимаешь, что
ты говоришь?! Что это за чулки?!
— Это ее чулки.
— Кого ее?
— Это чулки моей жены. Красивые?!
— Чулки как чулки.
— Она танцевала мне в них стриптиз. Ну, сама понимаешь,
иногда мы пытались разнообразить наши сексуальные игры и внести в нашу интимную
жизнь что-нибудь новенькое. Жанна любила надеть дорогое белье и почему-то
всегда надевала именно эти чулки. Она говорила, что буквально в них влюбилась.
Они ее любимого цвета капучино с мелкими ярко-красными розами. Эти чулки
действовали и на нее, и на меня возбуждающе.
— А ты уверен, что это ее чулки?
— А чьи?
— Ну, не знаю. Быть может, с горя ты хорошенько выпил и
привел в этот дом другую женщину, которая танцевала тебе стриптиз точно в таких
же чулках.
— Этого никогда не было. Эти чулки принадлежат Жанне.
Они должны лежать в ее гардеробе в нашем доме. Ума не приложу, как они
очутились здесь.
У Михаила были совсем больные глаза. Не лицо, не общий вид,
а именно глаза… Такие красные и постоянно слезившиеся. Мне показалось, что
сейчас у него не только больные глаза, но и больное воображение.
— Ты считаешь, что она была в этом доме?
— Да, и совсем недавно. Ведь постель была еще теплая.
Она оставила свои чулки на кресле в моем рабочем кабинете. Наверное, она хотела
показать, что она жива. Она хотела напомнить о себе и о том, что она знала об
этом доме.
— Тогда где же она?
— Не знаю, — замотал головой Михаил и приложил
чулки к своему носу. — Они даже пахнут ее телом. Вкусно и влажно. У нее
было удивительное тело. Такое вкусное и такое влажное…
Михаил закрыл чулками лицо и вытер слезы. Затем сунул чулки
в стол и постарался взять себя в руки.
— Извини. Больше ни слова о Жанне. Ни слова. Сначала я
думал, что она умерла, и хотел похоронить ее по-человечески, но нигде не было
ее останков. Затем я решил, что ее похитили, но никто не звонил мне и не требовал
выкуп. Теперь я понял, что она была здесь. Но только зачем?! Где она и что с
ней случилось? Если она была здесь, значит, она жива. Значит, с ней все в
порядке, а может, и не в порядке.
— Хватит! — громко крикнула я и слегка топнула
ногой. — Хватит! Я устала! Я от всего устала! Я устала бояться!
Я подошла к окну и посмотрела во двор.
— Дождь. Опять идет дождь. Господи, как я устала! Я
устала находить, терять, бояться и ждать очередных неприятностей! Еще совсем
недавно я была просто уверена в том, что встретила своего мужчину, а он,
задница, оказался женат. Я думала, что встретила одного нормального мужчину!
НОРМАЛЬНОГО… Но теперь мне кажется, что нормальных мужчин не бывает. А может
быть, я сама ненормальная?! Я никогда не относилась к тем женщинам, которые
находили забаву в многочисленных мужских связях, но все же у меня было много
мужчин. Даже слишком много. Иногда оставались в одиночестве они, а иногда
оставалась в одиночестве я. И каждый из нас справлялся со своим несчастьем
по-своему. После своей последней связи я не хочу вновь испытать ту боль,
которую испытываю в данный момент. Я больше не желаю ходить с разбитым сердцем,
я хочу разбивать их сама. Даже в Ветхом Завете написано, что справедливость
достигается местью. Око за око, зуб за зуб, кровь за кровь… Теперь я твердо
знаю, что душа, наполненная воспоминаниями и страданиями, довольно тяжелая и
утомительная штука. Ведь в любой, даже в самой, казалось бы, прочной связи с
мужчиной, в моей душе теплилась мысль об измене. Признаться честно, она постоянно
сидела у меня в голове. А теперь я хочу изменить не мужчине. Я хочу изменить
самой себе. Давай проведем сеанс совместной ТЕРАПИИ ДЛЯ ОДИНОКИХ СЕРДЕЦ.
— Как?
— Это очень просто. Ты не думай о своей жене и о том,
где она находится в данный момент. Признаться честно, твоя жена не вызвала у
меня ничего, кроме раздражения и жалости. Хотя, возможно, я ошибаюсь. Возможно,
я в свою очередь не думаю о том, кого ждала все эти томительные дни. Мы забудем
даже про то, что все эти дни с нами творятся поистине невероятные вещи, от
адского круговорота которых нам угрожает опасность. Я хочу быть такой, как была
раньше. Я хочу быть смелой, дерзкой, страстной, холодной, неотразимой и… ни по
ком не страдающей. Это очень важно — ни по ком не страдать. Нужно попытаться
скрыть свои истинные чувства. Для меня это пара пустяков. Я же профессиональная
актриса. И вообще, знаешь, я буду тебе очень признательна, если ты переспишь со
мной.
Михаил не ждал такого поворота событий и покраснел как
вареный рак. Он тяжело задышал и посмотрел на меня своими вытаращенными
глазами. Его лицо словно окаменело, и по нему стало трудно определить, какие
чувства одолевают его в данный момент. Хотя умом я понимала, что произнесенные
мною слова должны повергнуть его в шок.
— Я буду тебе очень признательна, если ты меня
хорошенько трахнешь, — подтвердила я и посмотрела на Михаила взглядом,
полным вызова.
Лицо Михаила по-прежнему горело и он стоял в полном
оцепенении.
— Я и мечтать об этом не мог…— растерянно пробормотал
он и, сбросив с себя галстук, расстегнул пуговицы на рубашке.
— Ты хочешь посмотреть на мое тело?
— Я видел его один раз по телевизору. Помнишь, в одном
фильме ты была обнаженной?
— По телевизору неинтересно. Хочешь увидеть его вживую?
— Хочу.
— Поверь, оно стоит того, чтобы им любоваться.
