— С того, что противно чувствовать себя дураком. Я бы
сейчас нализался до чертиков. Вдрызг. Так, чтобы в глазах показались искры.
— Это слишком банально.
— Когда пьешь, все проблемы кажутся такими мелкими и
ничего не значащими. Напиться и заснуть тяжелым пьяным сном, в которым ко мне
опять явишься ты. Зеленоглазая танцующая Леди с большими печальными глазами и
дождь.
— Михаил, давай без сентиментальностей. Одевайся, нам
пора.
— И все?
— А что ты хочешь еще?.
— Ты сказала так просто: «Одевайся, нам пора». И все.
Терапия закончилась.
В глазах Михаила читалась пустота одиночества и какая-то
безысходность. Он быстро оделся и сел передо мною на корточки. Взяв меня за
руки, он с нескрываемым интересом заглянул в мои глаза, словно пытался
прочитать то, что я хранила в глубине своей души.
— Ань, а ты когда-нибудь любила?
— Да, и не раз.
— Я не могу поверить в то, что кто-то мог тебя бросить.
— Это было давно и неправда, — попыталась уйти я
от разговора.
— А ты когда-нибудь бываешь искренней?
— Бываю.
— А что ты ценишь больше всего?
— Успех.
— А как ты его добилась?
— Неважно. Главное, что он у меня есть. Человек никогда
не достигнет успеха, если у него нет нескольких важных вещей: звериной
хитрости, крепких кулаков, острых зубов и большого терпения.
— Слушай, Ань, я не знаю, что со мной происходит…
— В смысле?
— Чем больше я на тебя смотрю, тем больше понимаю, что
хочу видеть тебя вновь и вновь. Я ничего не могу с собою поделать.
— Нам пора, — вновь повторила я и встала со своего
места. Мы вышли на веранду и остановились прямо в распахнутых дверях.
— Опять идет дождь, — тихо сказала я и посмотрела
на сильный, непрекращающийся ливень.
— Ты любишь дождь?
— Очень. Я люблю сильный, порывистый ливень и маленький
летний дождик. Я просто люблю дождь. Я люблю рисовать дождь. Он всегда разный,
от прозрачного до стального. Как ты думаешь, на что похож дождь?
— Не знаю. Дождь, как дождь.
— Он похож на слезы.
— На слезы?!
Да, на слезы. Слезы бывают добрые, а бывают злые. А еще они
соленые. Дождевая вода соленая на вкус, точно такая же, как и слезы. Знаешь,
ведь именно в дождь я очень много думаю и анализирую. Именно в дождь. Когда
идет дождь, я учусь отстаивать каждую минуту своего существования в такой тяжелой
игре без правил, как жизнь. Я учусь просчитывать свои шаги на пять ходов
вперед, искать любые неожиданности и стараться их избегать. Я терпеть не могу
неожиданностей, и уж если они появляются, то стараюсь обратить их на пользу
себе. Именно в дождь я репетирую свои роли и учусь быть великой актрисой. Я
учусь тщательно скрывать свои чувства, эмоции и умело заменяю их на фальшивые,
вызываю у окружающих веру в мою искренность.
Как только я закончила цитировать вслух свои мысли, Михаил
обнял меня за плечи и довольно взволнованно произнес:
— Анна, я еще никогда не встречал такую женщину. Такая,
как ты, никогда не затеряется даже в самой огромной толпе. Ты всегда будешь
выделяться. Наверное, поэтому ты и стала звездой. Я представляю, как в твою
сторону поворачивают голову сотни мужчин, засматривающихся на твое совершенное,
гибкое тело.
— Я никогда не старалась специально подняться над
толпой, но я всегда была над ней, — я убрала руки Михаила со своих плеч и
бросилась в дождь…
Пока мы ехали в направлении моего дома, Михаил позвонил
своему водителю и назвал мой адрес, для того, чтобы тот приехал в мой двор
забрать «Мерседес». Сунув телефонную трубку в карман, он растерянно пожал
плечами и как-то грустно сказал:
— Я не хочу, чтобы эта сказка закончилась. Золушка не оставила
принцу даже хрустальной туфельки, а принц забрал свою золотую карету. Ты
говорила, что то, что произошло сегодня ночью, называется терапией. Терапия
должна излечивать, а мое сердце заболело еще больше.
До самого моего дома Михаил одной рукой держал руль, а
другой крепко сжимал мою руку.
— Анна, у меня никогда не было такой женщины, —
повторил он и практически не находил себе места. — В последнее время
столько всего творится. Будь осторожна. Я начинаю за тебя переживать. Какой-то
непонятный следователь… Кто-то предупреждает тебя о взрыве…
— Не надо. Я привыкла переживать за себя сама.
— Очень тяжело бороться с обстоятельствами в одиночку.
Нужно, чтобы в этом помогали друзья. Скажи, ты веришь в дружбу?
— Я верю в отношения между людьми.
— У тебя были настоящие друзья?
— У меня была настоящая подруга.
— Ты ее очень любила?
— Она была для меня как сестра. Я была к ней так сильно
привязана, что если бы мне понадобилось отдать за нее свою жизнь, я бы сделала
это не задумываясь ни на минуту.
— А где она теперь?
— Она украла все мои деньги и моего любимого мужчину.
— Возможно, сейчас она раскаивается…
— Не думаю.
— Почему?
— Потому, что для того, чтобы такое сделать, нужно
очень сильно ненавидеть.
— Но ведь когда-то она тебя любила…
— Когда-то любила. Может, и правду говорят, что от
любви до ненависти один шаг.
— Мне кажется, что тебе нужно ее простить.
— Простить?!
— Ну, да. В любви нужно уметь прощать.
— Простить за то, что она украла у меня все, что у меня
было? За то, что она не успела украсть у меня мою собственную жизнь?! Ты
считаешь, что я должна ее за это простить?! Для меня она умерла. И она и он.
Есть вещи, которые не прощаются.
— Ань, ты можешь пообещать мне, что будешь предельно
осторожна?
— Я постараюсь.
— Нет. Так не пойдет. Скажи, я буду предельно
осторожна.
— Я буду предельно осторожна.
— Я буду звонить тебе каждый день. И ты тоже звони.
Господи, а я и подумать не мог, что ты совсем одна.
