— Что ты меня все торопишь?! Я же не робот, а пожилой
человек. Лучше бы лопату взяла да подсобила, — не на шутку разозлился
изрядно уставший дед. — Привыкла в своем банке деньги считать…
— Дед, я с лопатой никогда не дружила. Физический труд
меня никогда не привлекал, а только интеллектуальный. Это ты у нас человек
деревенский. Как-никак на земле вырос. Вот тебя и должно тянуть к земле. Тебе
на огороде не привыкать работать.
— На огороде не привыкать, а на кладбище привыкнуть
надо.
— Давай, я жду, — я махнула рукой и направилась к
своей машине, которая стояла в самом начале кладбища.
Как только я к ней подошла, то сразу обратила внимание, что
у нее спущено заднее колесо.
— Вот черт! Надо же, а резина совсем новая.
Признаться честно, я еще никогда не меняла колеса, но
теоретически знала, как это делается. В моем багажнике имелась не только
запаска, но и домкрат. Достав все необходимое из багажника, я почесала затылок
и решила, что у меня есть время это попробовать. Сев на корточки, я схватила
домкрат и стала судорожно соображать, как им орудовать.
Если я знаю, как это делается, значит, я смогу это сделать,
подумала я. Вдруг за моей спиной заскрипели тормоза. Я обернулась и увидела,
что рядом со мной остановилась видавшая виды японская легковушка. Стараясь
сохранить самообладание, я стала снимать колесо, не обращая внимание на дрожь в
руках. Из машины лихо выскочили два коротко стриженных молодца и кинулись прямо
ко мне. Подсознательно я сразу почуяла недоброе, но по-прежнему не поднимала
головы, изо всех сил демонстрируя, что я очень занята делом.
— Здорово, красавица! — ехидно поздоровался один
из них и бесцеремонно сел рядом на корточки.
— Здравствуйте, — вежливо ответила ему я, и сняв
приспущенное колесо, положила его на землю.
— Тебе помочь?
— Спасибо, я сама.
— Смотри, не женское это дело Я уже давно не разделяю
дела на женские и мужские. Я привыкла все делать сама.
— У тебя что, мужика что ли нет? — словно лошадь
заржал незнакомец и дружелюбно хлопнул меня по плечу своей пятерней.
— У меня его слишком долго не было.
— А щас?
— Сейчас вроде бы появился. Я еще сама пока точно не
знаю.
— Это как?! — незнакомец захлопал глазами и
посмотрел на меня подозрительным взглядом.
Я достала запаску и принялась ставить ее на место спущенного
колеса.
— А кто его разберет, этого мужика. Сегодня он есть,
завтра его нет…
— Тебе, подруга, в натуре, какие-то мужики левые
доставались, наверное…
— Может быть. Правые пока не встречались.
— Ну, ты, подруга, даешь. Витюха, ты слышишь, чо она
говорит. Витюха, она по-моему к мужикам хреново относится. Как этих баб-то
называют, которые мужиков на дух не переваривают?! Феминистками. Точно,
феминистками… Феминистка, наверное.
Парень вновь хлопнул меня все той же здоровой пятерней по
плечу и уж чересчур язвительно спросил:
— Ты случайно не феминистка?!
— Пока нет.
— А что, скоро будешь?
— Не знаю. Может, и буду. Я никогда ничего не планирую.
Второй парень оказался более суров, чем первый, и менее
разговорчив. Не говоря ни слова, он взял меня за шкирку и заставил оторваться
от домкрата, а точнее, он заставил меня встать. Я так растерялась, что даже не
успела испугаться. Встав в полный рост, я резко убрала от себя чужие руки и
вдохнула как можно больше воздуха.
— Вы что?!
— А ты чо? — процедил сквозь зубы молчаливый.
— Я тут себе спокойно сижу, колесо ставлю, а вы мне
мешаете…
— А чо это ты на кладбище колесо ставишь? —
молчаливый Витюха так сощурил свои недобрые глаза, что по моему телу пробежал
колючий холодок.
— А какая разница, где колесо ставить? Где оно
спускается, там я его и ставлю.
— А какого лешего оно у тебя на кладбище спустилось?
— Не знаю. Спустилось и все. Я-то тут при чем? Оно
могло в любом месте спуститься. Это от меня не зависит.
Парень по имени Витюха, видимо, очень сильно разозлился и
уже в который раз хорошенько меня тряхнул.
— Ты, овца, чо из себя корчишь?! Ты чо, вопроса не
поняла?! Ты чо на кладбище делала?!
— Я на кладбище ничего не делала, — растерялась я
еще больше. — Я просто мимо проезжала, и у меня колесо спустило. Вы же
меня не среди могил увидели, а у входа на кладбище. И вообще, вы кто такие? И
на каком основании вы так со мной разговариваете?!
Самый лучший метод защиты — это нападение, отметила я про
себя и постаралась побороть в себе страх.
— А ты кто такая?
— У меня здесь дача. Я сюда часто приезжаю, а лично вас
я тут вижу в первый раз.
— У нас тут тоже дача.
— А это не вы случайно у бабки Матрены остановились?
— Мы.
— Понятно. Я не говорю, что мне очень приятно с вами
познакомиться, но теперь будем знакомы.
— Витюха, а девка-то борзая, — произнес тот,
который был посмелее. — Наглая девка-то. Наверное, ее жизни никто не учил.
Может, поучим?
— Это вас никто не учил, как со старшими разговаривать.
Просто кошмар, какая у нас молодежь пошла невоспитанная.
— Это ты-то старшая что ли?
— Старшая, а что, не похожа?!
— Не придуривайся, малолетка хренова.
Я судорожно захлопала глазами и чуть было не взорвалась от
охватившего меня возмущения. Еще никто и никогда не называл меня малолеткой,
тем более сейчас, когда от моей бурной молодости остались одни ностальгические
воспоминания.
— Это я-то малолетка?!
— Ты!
— Я?!
— Ты. Витюха, а она на одну артистку похожа.
— Какую еще артистку?
— Да щас самую популярную. Помнишь? Я ее фамилию забыл.
— Я не помню, когда в последний раз телек смотрел.
— Да ты должен ее знать. Она часто играет.
— Я же тебе говорю, что телек вообще не смотрю.
