— Михаил, вообще мы с тобой здесь собрались не для
того, чтобы обсуждать нашу личную жизнь…
— А почему ты так думаешь? — перебил меня Михаил.
— Что?!
— Почему ты думаешь, что я не хочу обсудить нашу личную
жизнь?! Кстати, ты сама назвала ее нашей. Если она наша, значит, она общая.
Личная жизнь одна на двоих.
— Ну что ты такое говоришь?!
— Я говорю то, что думаю. А может, я сижу и пью здесь
только по одной простой причине — потому что неделю назад ты вышла замуж?!
Наверное, Бог услышал мои молитвы и сделал так, что ты прожила со своим
новоявленным мужем всего неделю и развелась. Может, я страдаю после твоей
ТЕРАПИИ ДЛЯ ОДИНОКИХ СЕРДЕЦ и не нахожу себе места?!
— Ты что говоришь-то такое?!
— Что слышишь! Может, я хотел с тобой сегодня трезвым
встретиться, да не получилось. Не забывай, что я хотел приехать к тебе сам, а
сам бы я приехал трезвым как стеклышко. Но ты наплела мне про какого-то мужа.
— Я не наплела, — разозлилась я не на
шутку. — Он у меня действительно был. Был, да сплыл.
— Я вообще не понимаю, как ты, такая потрясающая
женщина, могла связаться с женатиком?!
— Можно подумать, ты не женатик…
— Женатики тоже разные бывают.
Я принялась нервно теребить свои длинные пальцы и с каждой
минутой все больше и больше злилась на Михаила оттого, что он так упорно уходит
от разговора о самом главном.
— Миш, давай говорить по существу. Я сюда приехала не
для того, чтобы изливать душу и плакаться на несложившуюся личную жизнь. Тем
более что личная жизнь у меня сложилась. Она не обязательно связана с мужчиной.
Это только дураки думают, что если у тебя есть мужик, то, значит, есть и личная
жизнь, а если у тебя мужика нет, то и нет ничего личного. Не знаю, как у тебя,
а у меня все в порядке. Моя личная жизнь никогда не зависела и не будет
зависеть от мужика. Кстати, о твоей жене и в самом деле ничего не слышно?
— Ничего.
— Ну а сам-то ты как думаешь, что с ней произошло?
— Бели бы у меня по этому поводу были хоть какие-то
соображения… Если бы они были… Мне бы стало намного легче. У меня вообще
никаких концов. Я дошел до крайности.
— До какой?
— Я написал заявление в милицию.
— Ты же вообще никогда не доверял милиции?
— Я уже не знаю, кому можно доверять, а кому нет. Ее
ищут все — и частные детективные агентства, и милиция. Я больше не могу так
жить. Я должен знать точно, где она. Мертвая, похищенная, живая, сумасшедшая. Я
просто хочу ясности. Кстати, а этот лжеследователь Голубев тебя больше не
навещал?
— Нет, — я слегка замешкалась, но затем продолжила
дальше: — Не навещал, но он за мною следил.
— С чего ты взяла?
— Потому, что он появлялся именно в тех местах, в
которых появлялась я.
Михаил заметно заинтересовался и даже отодвинул очередную
налитую рюмку.
— Почему ты так думаешь?
— Потому, что я уехала на дачу черт-те за сколько
километров от Москвы, и он появился там.
— Ты уверена, что он следил за тобой?
— А что ему тогда там делать?! Правда, он появился там
раньше. Намного раньше, чем туда приехала я. Неужели ты считаешь, что это
просто совпадение и нелепая случайность?! Случайно то, что он появился в моем
доме и вынюхивал все, что касается твоей жены?! Случайно то, что он притащился
в эту забытую Богом деревню и появлялся именно в тех местах, где когда-то была
я?!
— На случайности это не похоже Кстати, а зачем ты
поехала в забытую Богом деревню?. У тебя что, давно не было приключений на твою
симпатичную задницу?
— У меня там были дела.
Я пристально посмотрел на Михаила и с ужасом подумала о том,
что ему что-то известно.
— Ты что так на меня смотришь?
— Я не понимаю, зачем ты ездила в, как ты говоришь,
забытую Богом деревню?
— Я же тебе уже ответила: у меня там были дела.
— Если этот Голубев таскается за тобой аж за пределы
Москвы, значит, тебе угрожает опасность?!
Глаза Михаила заметно сузились, и я в который раз подумала о
том, что в них так и сверкают какие-то нехорошие, хитрые огоньки. Словно мы
ведем тяжелую игру: я по честным правилам, а Михаил нет.
— Со стороны этого Голубева мне больше не угрожает
опасность, — совершенно спокойно ответила я.
— Почему?
— Потому что он мертв. А мертвые, как ты сам прекрасно
понимаешь, не могут сделать живым плохо.
— Как это мертв?
— Так это. Он уже даже похоронен.
— Его убили?
— Убили.
— А кто?
— Какие-то отморозки.
Михаил встал и. пошатываясь, подошел к подоконнику.
Облокотившись, он отодвинул штору и посмотрел в окно. Затем перевел взгляд на
меня и нервно закурил сигарету.
— Анна, мне кажется, что ты чего-то недоговариваешь.
— А мне кажется, что ты тоже. Кстати, ты очень
настойчиво пытался со мной встретиться и поговорить. Ты даже сказал мне, что
это не телефонный разговор. Я вся внимание. Я жду.
— Чего ты ждешь?
— Твоего разговора.
— А мне казалось, что со мной хотела поговорить ты. Это
ведь ты настояла на сегодняшней встрече. Я хотел поговорить с тобой завтра. Я
внимательно тебя слушаю. Говори.
Я ухмыльнулась и встала напротив Михаила, облокотившись о
стену.
— Странно у нас с тобой как-то все, Мишенька,
получается. Мы оба хотели с друг другом поговорить, а когда встретились, то
оказалось, что говорить-то особо и не о чем. Как это получается?
— Ну, говори, Анна, я жду. Ты зачем ко мне ехала?
— Я хотела узнать, как у тебя дела…— я была на пределе
и чувствовала, как окончательно сдают мои нервы.
— Только и всего?
— Да. А ты зачем мне звонил?
— Я хотел сказать, что очень сильно по тебе соскучился.
Ты, Анька, у меня каждый день перед глазами стоишь. Ты, дождь, джаз и музыка…
— И именно поэтому ты звонил?
— Именно поэтому.
— Только и всего?
