— В последнее время я всегда хожу с пистолетом.
Находиться в этом проклятом доме стало слишком опасно. Иногда мне начинает
казаться, что дом полон привидений. Странные звуки… Странные вещи… Слишком
много странного происходит в последнее время. Поэтому я всегда держу пистолет в
своем кармане.
Я вновь посмотрела на Михаила и подумала о том, что сейчас
передо мною стоит совсем не тот Михаил, с которым я несколько минут назад
исступленно занималась любовью. Вернее, это был он, только это был совсем не
его голос и совсем не его слова. С ним что-то произошло. С ним что-то произошло
буквально за те несколько минут, пока мы не видели друг друга.
— Анна, так ты не хочешь мне показать, что ты нашла в
моем столе?
— Под дулом пистолета?
— Я же тебе уже сказал, что не уберу пистолет.
— Я нашла любопытную фотографию где изображены ты, твоя
жена и лжеследователь Голубев.
Я по-прежнему не показывала ту руку, в которой держала
пистолет, а подняла руку с фотографией и показала ее Михаилу.
— Любопытно, правда? Ты не находишь?
— Не нахожу тут ничего любопытного.
— Кто этот мужчина?
— Это наш семейный адвокат. Только его фамилия не
Голубев, а Синицын.
— Ну, это почти одно и то же. Видимо, он очень любит
птиц.
— Да, у него есть своя голубятня. Голуби — его страсть.
Он может пропадать на голубятне сутками.
— Свою любовь к птицам он выражает в своих фамилиях.
Так вот, именно он приходил в мой дом и расспрашивал о твоей жене.
— Этого не может быть.
— Почему не может? Я тебе рассказывала про него, только
на фотографии он без очков, а ко мне он приходил в очках.
— Ты уверена, что это был он?
— Уверена.
Это наш семейный адвокат. Очень порядочный, серьезный и
кристально честный человек. Он всегда выручал меня в бизнесе, и бывало,
вытаскивал меня из полного дерьма. Он был моим адвокатом даже в те времена,
когда я еще не был женат на Жанне, когда я не был удачливым бизнесменом, а
только вставал на этот тернистый и долгий путь. Он был со мной с самого начала,
и мы съели с ним не один пуд соли. Я безгранично доверяю этому человеку и знаю,
что его совесть чиста. Он всегда терпел мой характер и находил для меня лазейки
в делах. Ведь когда-то, еще до женитьбы на Жанне, смысл моей жизни был только в
деньгах. И если бы было не так, то я бы сейчас не стал тем, кто я есть. Я делал
деньги не ради себя и своих близких. Я делал деньги ради денег. Я могу получать
удовольствие от дела только в том случае, если это дело приносит хорошую
прибыль. Я уважал только деньги, я просто бредил деньгами. Люди были для меня
ничто. Обыкновенная пыль на двух ногах. И в этом пути мне помогал мой адвокат.
Он всегда был рядом со мной, несмотря на то, что меня в любую минуту могли
пристрелить. Со дня становления своего бизнеса я всегда ходил по острию ножа, и
я знал, что киллер может заявиться в любой момент. Ты не знаешь, как это
страшно — жить и ждать смерти… Это очень страшно… Но это стоит того. Ты имеешь
реальные деньги, а это значит, что ты имеешь реальную власть над людьми. Я бы
уже не смог жить другой жизнью. Просто не смог бы, и все. Так что этот человек
на фотографии прошел со мной через многие малоприятные моменты моей жизни и
всегда был рядом со мной. Я платил ему хорошие деньги, и за это он всегда
служил мне верой и правдой. В нашей жизни есть немного людей, которым ты
доверяешь, а особенно в большом бизнесе. Их практически нет.
— А где же сейчас тот, кому ты безгранично доверяешь?
— На Кипре.
— Где?
— На Кипре, что тут непонятного. Он взял у меня месяц
отпуска и уехал на Кипр. Если я не ошибаюсь, то у него там имеется какая-то
недвижимость.
— А почему его не было на торжестве?
— Он улетел за несколько дней до торжества.
— Очень странно…
— Что тебе кажется странным?
— Что такой близкий тебе человек не остался на такое
торжество.
— Тут нет ничего странного. Мой адвокат очень устал.
Вероятно, у него там были какие-то дела. Да и вообще человек просто захотел
отдохнуть. А мое торжество… Да кому на хрен нужно было это гребаное торжество,
кроме моей жены?! Это она закатила эту проклятую вечеринку, организовывать
которую у меня не было ни сил, ни желания. Да я, собственно, ничего и не
организовывал, а только исполнял кое-какие прихоти и все оплачивал. А мой
адвокат улетел на Кипр со своей молоденькой любовницей.
— С кем?
— С любовницей. Ты что, не знаешь, что очень часто
богатые дяди возят отдыхать за границу своих милых сердцу любовниц. Любовницы
отрабатывают этот отдых в постели и создают «лицо фирмы» в виде длинных ног и
пышной груди.
— Может быть, только меня в жизни никто никуда не
возил. Всегда катаюсь одна за свои собственные деньги.
— Никогда не поверю.
Так оно и есть. Ни одна собака никуда не вывезла. Хоть бы
один кобелек пригласил: «Дорогая, а не хочешь ли ты прокатиться в Мексику.» Так
нет, ни одна псина не скажет, хоть убей.
— Конечно, если так относиться к мужчинам, то никто
никуда не повезет. Если бы ты была моей любовницей, я бы тебя возил каждые три
месяца.
— Ох, как же ты любезен, — ехидно заметила я и
продолжила уже более серьезным голосом: — Твой Голубев, или, как там его,
Синицын, ни на каком не на Кипре. Вместо Кипра он поехал в заброшенную деревню
и очутился в могиле.
— Не может быть.
— Может, дорогой. Очень даже может. Я видела его труп
своими собственными глазами.
— А что он там делал?
— Это ты у него спроси. Теперь, конечно же, ничего не
спросишь, потому что он вряд ли сможет ответить.
— Он на Кипре! — пьяным голосом запыхтел Михаил и
раздул ноздри.
— Если заброшенную деревню ты считаешь Кипром, то так
оно и есть.
— Я видел билеты! Туда и обратно!
— Ну и что ж с того, если ты видел билеты? Это совсем
не означает, что он куда-то вылетел.
Не выпуская пистолета из рук, Михаил достал из кармана
мобильный и принялся набирать номер своего адвоката.
— Недоступен. Телефон выключен.
— Оно и понятно. В земле нет зоны приема. А теперь
позвони любовнице. Я просто уверена, что она не улетела ни на какой Кипр, а
находится дома. Позвони, позвони.
— Я ее номера не знаю.
