Вновь посмотрев на свой пистолет, я уже не понимала, кого же
мне больше хочется убить — себя или Михаила, потому что все, что он говорил
совсем недавно, было просто ложь. И мы оба знали, что это ложь. Все, что
творилось со мной в последнее время, было ложь. А я не могла больше жить во
лжи. Ни жить, ни работать.
Взяв пистолет точно так же, как я это виртуозно делала в
кино, я сняла его с предохранителя, развернулась на сто восемьдесят градусов и
направила его на Михаила.
— Привет, — тихо сказала я и посмотрела на него в
упор.
— Привет, — прохрипел Михаил и слегка попятился
назад.
— Здорово мы стоим, да?
— В смысле?
— В смысле того, что у нас у обоих оружие. Интересно,
чье быстрее выстрелит? Теперь ты понял, что я делала в твоем кабинете?
— Искала оружие.
— Правда. Какой ты догадливый, молодец.
— Л ты хоть умеешь им пользоваться?
— А чего там уметь. Там уметь-то и нечего. Меня работа
научила.
— И зачем тебе оружие?
— Затем же, зачем и тебе.
— Ты хочешь мне задать несколько вопросов?
— Правильно. Какой ты догадливый. Догадливее не бывает.
— И какие вопросы ты мне хочешь задать?
Я не отводила взгляд в сторону, а смотрела Михаилу в глаза.
Меня поразило, что в его глазах не было ни капли страха, а только восхищение.
Господи, я вызывала только восхищение и ничего больше!
— Миш, ты что, меня совсем не боишься?
— Боюсь, — нервно засмеялся Михаил и теперь уже
снял с предохранителя свой пистолет.
— Что-то не похоже, чтобы ты меня боялся.
— Я очень тебя боюсь. Так боюсь, что сейчас, по-моему,
описаюсь.
— А ты зря смеешься, ведь я могу и выстрелить.
— Так неинтересно. Мы с тобой так не договаривались.
Для начала ты обещала мне задать несколько вопросов.
— Интересно, что же это за вопросы такие, если их нужно
задавать под дулом пистолета?
— Ты уверен, что хочешь услышать эти вопросы?
— Ты меня заинтриговала.
— Хорошо, Михаил, а ты и вправду меня любишь?
— Что?!
— Я говорю, ты в самом деле в меня влюблен?
Михаил усмехнулся, но не помедлил с ответом.
— Ты считаешь, что этот вопрос надо задавать с
пистолетом?
— С пистолетом.
— Я могу тебе на него ответить так: я влюбился в тебя
сразу, как только увидел.
— Это большая и чистая любовь?
— Это очень большая любовь. Не знаю, как там насчет
чистоты, но в любви полно грязи. Без грязи не бывает любви.
— Хорошо. Тогда скажи мне, куда ты дел свою жену?
— Что?!
— Я, по-моему, ясно спросила. Куда ты дел свою жену?
— Я дел?!
— Ты дел. Ладно, Миш, хватит ломать комедию. Все было
сработано неплохо, только уж слишком примитивно.
Когда я сказала последнюю фразу, я почувствовала, что от
напряжения я просто не в силах удержать пистолет в руках. Я не сводила своих
зеленых глаз с Михаила и улыбалась таинственной и манящей улыбкой.
Михаил изменился в лице и резко нажал на курок. Но выстрела
не последовало.
— Ой, черт, забыл, что пистолет не заряжен.
Я нажала на свой курок, и произошло то же самое.
— Сукин сын, у тебя не оружие, а настоящее дерьмо.
Глава 21
А затем послышался шум подъезжающей к дому машины. Мы с
Михаилом переглянулись и одновременно опустили свои незаряженные пистолеты.
— Ты кого-нибудь ждешь?
— Нет.
— Но кто-то приехал.
— А кто?
— Ты у меня спрашиваешь?! Я вообще с тобой
разговаривать не хочу. Ты, между прочим, задница, чуть было меня не убил. Если
бы пистолет был заряжен, ты бы всадил мне пулю в самое сердце.
— Дура ты. У меня в доме вообще нет заряженного оружия.
— Почему? У тебя же такая неспокойная жизнь.
— Потому, что если в доме есть заряженное оружие, то
оно обязательно выстрелит.
— Все равно я тебе не верю. Ты хотел меня убить, гад
ползучий.
— Дура ты. Я тебя люблю, как я могу тебя убить.
— Еще недавно ты сам говорил мне, что любовь нужно
убивать сразу.
— Мало ли что я говорил… Слушай, ты такая бабенка
тяжелая. Теперь я понимаю, почему от тебя все мужики бегут.
— Бабенка, знаешь, где?! В деревеньке! Олух
неотесанный!
— Ладно, не время сейчас отношения выяснять. А пулю в
сердце я бы тебе и в самом деле всадил. Только не пулю, а стрелу, чтобы ты хоть
немного взаимностью ответила. А то рассказываешь мне про своего женатика
недорезанного… Думаешь мне это приятно слушать?! Я вообще не понимаю, зачем
тебе сдался этот павлин?
— Сам ты павлин! У того павлина, может, хвост красивее!
— Красивее, говоришь?!
— Красивее!
— И что ты имеешь в виду под хвостом? Что он у него
больше и толще?!
— У него перьев больше…
— Надо же, у него там, значит, перья имеются!
— Имеются, и притом разноцветные.
Когда машина притормозила у самого дома и послышались
мужские голоса, я тихонько вскрикнула и посмотрела на Михаила испуганными
глазами.
— Я думал, это к соседям приехали…
— Это по нашу душу, — захлопала я
ресницами. — А кто это?
— Понятия не имею. Ты вот что… Ты спрячься на всякий
случай. Полезай в шкаф и хорошенько закройся.
— Как это в шкаф?!
— Быстро, я сказал, а то может быть поздно!
— А ты?!
— А я пойду гостей встречу. И если будет что-то плохое,
то ты из этого шкафа не смей нос высовывать.
— А что может быть плохое?
— Что-нибудь.
Я жалобно посмотрела на Михаила и чуть было не заплакала.
