А вот в мои воспоминания ворвался тот самый мужчина, с
которым мы были вместе долгое время и расстались по-глупому, о чем впоследствии
долго жалели. Он слишком хорош, слишком интересен и слишком галантен. Он
пожирает мое тело глазами ровно столько времени, сколько мы были вместе, и до
сих пор бы его пожирал, если бы мы тогда не расстались. Он простирает навстречу
мне свои большие руки, а я улыбаюсь, падаю на кровать и даже не думаю
сопротивляться. Он садится у моих ног, трогает мои колени и начинает разговор о
нашем будущем, о том, что нам имеет смысл жить вместе, быть супругами,
любовниками, а может быть, даже когда-нибудь завести детей. Я закрываю глаза и
отрицательно качаю головой. Я понимаю, что мы зашли слишком далеко и нам
необходимо остановиться. Это будет остановка в пути, в нашем пути, который все
же закончился. Тогда я еще боялась таких разговоров и избегала даже и намека по
этому поводу. Я не могла себе представить, что кто-то сможет посягнуть на мою
свободу, тогда я еще и подумать не могла о том, что свобода хороша только
тогда, когда на нее кто-то посягает. Я ведь плохо понимала само слово «свобода»
и не знала, что свобода и есть одиночество. Мужчина смотрит на меня грустными
глазами, убирает руки с колен и говорит, что, если и в дальнейшем я буду играть
на человеческих чувствах, я останусь одна. Я злобно смеюсь и говорю, что он
несет чушь, потому что таким женщинам, как я, делают предложения до глубокой
старости… Господи, как же он тогда был прав… Как же он прав… Если бы тогда я
хотя бы смогла подумать о том, что он окажется прав…
Смахнув слезы, я постаралась прогнать нахлынувшие на меня
воспоминания и обратила внимание на то, что в доме стало тихо. Ни мужских
голосов, ни шагов и вообще никаких признаков жизни. Несмотря на то, что я была
смертельно напугана (наверное, мое лицо было совершенно белое, а быть может,
совершенно зеленое, но то, что оно было затравленное, это точно), я тихонько
открыла дверь и вылезла из шкафа.
«Смотри не вздумай высовывать нос. Сиди в шкафу, что бы ни
случилось», — вспомнились мне слова Михаила. И сколько можно в нем сидеть?
День, два, три, пока не сдохну… Возможно, Михаила уже нет в живых… Возможно, я
просидела в этом шкафу несколько часов подряд… Возможно… Осторожно выйдя из
кабинета, я буквально на цыпочках прошла по длинному коридору и тихонько
пробралась к окну, которое выходило во двор. Во дворе стояло ровно две машины.
«Мерседес», принадлежащий Михаилу, и мой автомобиль. Странно, но не было машины
ворвавшихся в дом людей… Словно сюда никто не вламывался, словно тут не было
даже самого Михаила.
При мыслях о Михаиле я тихонько всхлипнула и чуть было не
разревелась навзрыд. Если не считать его темного прошлого и точно такого же
темного настоящего, то он неплохой мужик. С таким мужиком можно в огонь и в
воду. С ним рядом идти одно удовольствие, а все другие будут облизываться на
расстоянии. И это совершенно нормально, что он говорил мне кое-какие веши… Я
красивая женщина, а это значит, что нормальный, здоровый мужик просто не может
меня не желать. Я провоцирую его своей внешностью, и от этого никуда не
денешься. Может, и правы те, кто говорит, что красивой женщине нельзя быть
одной. Некрасивой женщине защитой служит ее некрасивость, а такая, как я,
является постоянным объектом для насилия и прочей дребедени.
Я внимательно прислушалась и услышала легкую музыку,
которая, если я не ошибаюсь, доносилась из моей машины. Так как мои окна были
тонированными, я не смогла разглядеть, есть кто в моей машине или нет. По
крайней мере в том, что в доме никого нет, я была уверена на сто процентов.
Не успела я отойти от окна, как дверь моей машины открылась
и я увидела… того, кого меньше всего ожидала когда-нибудь увидеть. Это был
молчаливый парень по имени Витюха. Тот самый Витюха, с которым мы виделись в
последний раз на кладбище.
— Вот это да, — сказала я, с трудом разжав
челюсти.
Теперь я уже не знала, зачем сюда ворвались посторонние, по
мою душу или по душу Михаила. Все так перемешалось. Я уже сама не понимала, что
с чем перемешалось. Знают ли эти люди Михаила и у них с ним свои счеты или эти
люди специально ищут меня, чтобы разобраться с тем, что произошло на кладбище.
— Вот это да, — повторила я и попятилась от окна.
Значит, одного оставили меня ждать. Замечательно, что ж,
подождем меня вместе. Открыв дверь в ванную комнату, я подошла к небольшому
окошку, которое выходило на противоположную сторону дома, и, встав на цыпочки,
попыталась его открыть. С третьей попытки мне это удалось. Стараясь унять дрожь
в руках, я вылезла в окно и очутилась на улице. Затем нагнулась и прыгнула
прямо в кусты…
Глава 22
Осторожно пробежав мимо дома, я быстро пошла по дороге,
постоянно оглядываясь по сторонам. Я прекрасно понимала, что, для того, чтобы
мне вернуться домой, мне Понадобится моя машина, а для этого мне просто
необходимо вытащить из моей машины скучающего Витюху.
Посмотрев на часы, я присвистнула и заметила, что на Небе
забрезжил рассвет. Получается, что я очень долго сидела в шкафу, очень даже
долго. Подойдя к закрытому шлагбауму, я зашла в небольшое помещение КПП и
увидела двух спящих охранников.
— Подъем!!! — закричала я что было сил и затопала
ногами от злости.
Охранники нехотя продрали глаза и недовольно посмотрели в
мою сторону.
— Подъем!!! Вы такой элитный поселок охраняете и спите!
Вам какого хрена деньги платят! Я вот позвоню хозяину и скажу, чтобы вас
повыгоняли к чертовой матери!
Один из явно подвыпивших охранников улыбнулся и толкнул
своего напарника в бок.
— Палыч, смотри, это артистка. Ей-Богу, это артистка.
— Точно, — согласился Палыч. — Я вот только
ее фамилию забыл.
— А может, это нам снится?! Если так, то это очень даже
приятный сон.
— Ни хрена вам не снится!!! — заорала я еще громче
и метнула на этих олухов свирепый взгляд.
— Да вы не серчайте, просто сегодня у нашего товарища
день рожденья был. Он ненадолго заехал. Мы отметили, а так мы ни грамма в рот
не берем на рабочем месте. Да и народа сегодня в поселке немного. Все в Москве
живут. Многие только к выходным подъедут.
— Не хрена пить на рабочем месте, так всех своих
жителей скоро пропьете!
— Да не ругайтесь вы так. Такая красивая, а такая злая.
Я смотрела на проснувшихся охранников, захлебывалась от крика и чувствовала,
как меня бьет дрожь.
— Я не ругаюсь, я так злюсь! Вот из-за таких, как вы, у
таких, как я, все всегда идет кувырком!
Я сказала последнюю фразу и сама удивилась тому, что я такое
выдала.
