– У него ключ?
Кивнула.
Сгрузив парня на пол, Темре обшарил его карманы. Может, и рискованно было заниматься этим рядом с мороком: один удар в висок паучьей лапой с ороговевшим острием на конце – и поле боя останется за противником… Но он доверился своей интуиции, которая была для него таким же рабочим инструментом, как маска или перстень, и до сих пор не подводила.
Интуиция подсказывала, что этот морок с ним заодно. Этот морок и сам хочет развоплощения.
Во время обыска Нолган очнулся. Игнорируя его протесты, Темре извлек из внутреннего кармана пижамы ключ на шнурке – судя по молчаливой реакции псевдо-Роани, тот самый – и отпер дверь.
Пахнуло затхлостью и едва уловимой трупной вонью. Щелкнув выключателем, убийца при свете тусклой лампы оглядел помещение. Облезлый антиквариат, кучи старой одежды, поломанные детские игрушки. К беленому потолку прилепилась гирлянда сцепившихся друг с дружкой тварей, отдаленно похожих на летучих мышей или трапанов, но до омерзения уродливых, как будто слепленных из темной маслянистой массы, того и гляди готовой растечься. Наваждение. Двух иголок в самый раз хватило, чтобы оно исчезло.
У стены стоял гроб из иллихейского мраморного кмера – это дерево не гниет, обладает твердостью камня и неплохо поглощает запахи. Полированная крышка была завалена матерчатыми цветами и заставлена фарфоровыми и стеклянными статуэтками, изображавшими влюбленных парочек, принцесс, собачек, танцовщиц, овечек, толстяков, ящериц, птичек. Было здесь и несколько покрытых сусальным золотом «счастливых домиков», какие у венгосов принято дарить на Новый год. Псевдо-Роани остановилась возле гроба, в упор глядя на Темре.
– Я понял, – кивнул убийца. – Здесь, да?
Девушка-паук кивнула в ответ.
– Ненаглядная, что же ты делаешь! Не предавай меня еще раз!
Вопль издал Нолган. Он стоял на коленях возле двери, подняться на ноги у него не хватало сил. С разбитым лбом и кровавыми потеками на лице он стал выглядеть более-менее прилично: физиономия парня, которого отделали, а не сывороточно-бледная одутловатая маска юного носителя порока.
– Я же тебя люблю, не бросай меня!
Для того чтобы псевдо-Роани растаяла, понадобилось шесть двойных выстрелов. Она до самого конца улыбалась. Могло ли быть так, что в нее по неведомой причине вселилась душа настоящей Роани? Кто знает… Когда все было кончено, Темре пробормотал шепотом коротенькую заупокойную молитву.
– И что вы станете делать дальше?
На этот раз Нолган задал вопрос естественным тоном, без театрального пафоса и надрыва. Интонационные эффекты предназначались для ушек бедной глупой девочки либо для белых, как потускневший снег, ушей ее выморочного подобия, а ломаться таким же образом перед посторонним мужчиной нет никакого смысла. Не оценят.
Когда Роани была жива, Темре не раз наблюдал то же самое: Нолган со своей жертвой-возлюбленной и Нолган с кем угодно другим – это были два разных человека. Отчасти из-за этого многие в компании Сой ему симпатизировали, считая его рассудительным и воспитанным юношей, способным на глубокие чувства, а Роани – виноватой в его страданиях взбалмошной ветреницей.
– Закончу свою работу и вызову полицию, – бесстрастно бросил убийца наваждений.
Нолган не стал предлагать ему денег за молчание. Должно быть, сразу понял, что из этого ничего не выйдет. Вот госпожа Аргайфо, будь она здесь, попыталась бы его подкупить, но она давно уже не переступала порог этого дома, хотя оплачивала все счета. Войти сюда – это означало бы надышаться дурманных паров, если только у тебя нет магической маски, фильтрующей воздух. Мать Нолгана заботилась о своем здоровье.
– Зачем ты это сделал? – поинтересовался Темре, когда вернулись на первый этаж.
– Она хотела от меня уйти. Купила билет на поезд, собрала чемоданы. Она бы ушла навсегда, а я не мог ее отпустить, не мог без нее жить, – в голосе парня опять проскользнул сдержанный стон. – Я бы не выдержал, я слишком любил ее, чтобы отпустить…
– Не ее. Себя.
– Что?..
– Себя ты любишь, единственного и ненаглядного. Лучше я поломаю эту куклу, чем кому-то отдам, а то мне будет плохо – так ведь?
Это Нолгану не понравилось. Он прищурился, протестующе усмехнулся и ничего больше не сказал.
Темре оставил его в одной из комнат внизу, на всякий случай повернув торчавший в замочной скважине ключ. Как бы там ни было, работу нужно довести до конца.
Уничтожив последний морок – это был карниз для шторы, висевший параллельно настоящему карнизу и усеянный на манер лепнины выпуклыми губами, которые то улыбались, то что-то шептали, – он устало выругался и отпустил на волю свои эмоции, которые при контакте с наваждениями следует держать под спудом.
Настроение сразу сделалось препоганым. Первым делом захотелось спуститься на первый этаж и набить морду Нолгану. Если бы Роани послушалась разумных советов, если бы переспала с Котярой (или с кем-нибудь еще из ордена Лунноглазой, раз уж Котяра ей чем-то не приглянулся), если бы и в самом деле уехала, не сообщив присосавшемуся, как пиявка, несчастному влюбленному своего нового адреса, она осталась бы жива. Вместо этого она то ли в очередной раз купилась на уверения, что «теперь у нас все будет хорошо», то ли позволила себя запугать. И вскоре после этого в подвале дома, насквозь провонявшего дурманом, появился роскошный полированный гроб. Ведь мертвая Роани не сможет отсюда уйти, она всегда будет рядом с Нолганом.
Прежде чем позвонить в полицию, Темре еще раз осмотрел ту комнату, где жила девушка. Никакой больше пакости, чисто. Взгляд упал на маленький бумажный сверток с приклеенной самодельной розочкой, лежавший на туалетном столике среди запыленных флаконов с остатками духов. «Ненаглядному Нолгану от нежно любящей Роани». Она еще и подарок ему приготовила…
Рука сама собой потянулась к девичьему сюрпризу. Гронси слывут народом беззастенчиво любопытным и вороватым – ну, во всяком случае, их считают таковыми все остальные, венгосы в особенности. А Темре, чего уж там, тоже был гронси. Почему его разобрало желание посмотреть, что находится внутри, почему взгляд прилип именно к этому свертку, в то время как вокруг столько шкатулок, пакетиков, коробочек, да еще пара чемоданов в придачу, – спросите что-нибудь полегче. Наверное, чутье подтолкнуло.
Нолган Аргайфо, убивший свою «ненаглядную» и после этого с размахом предавшийся тоске, последний подарок Роани так и не развернул. И где только девчонка это взяла?..
В первый момент Темре показалось, что это срезанная головка засохшей розы, когда-то красной, теперь побуревшей. Тяжелая, как свинцовое грузило, она выскользнула из пальцев и покатилась по полу, но лепестки не осыпались, ни один не отвалился.
Вначале опешив, Темре спохватился и подобрал артефакт, завернул в носовой платок, спрятал в карман. Действовал он проворно, словно кто-то мог его застукать.
