Коридор оказался длинным – похоже, пронизывал все здание насквозь, позволяя подглядывать за происходящим во всех комнатах на первом этаже. Пол в нем был застелен толстым ковром, так что шаги получались совершенно бесшумными. Вскоре обнаружилась и лестница, ведущая на второй этаж. Никаких дверей в стенах Леонарду так и не удалось найти, поэтому пришлось двигаться наверх, по пружинящим под ногами ступенькам, тоже застеленным толстыми половиками.
Наверху оказался ровно такой же коридор с прорезями. Разве что здесь было не так тихо – в одной из ближайших комнат были гости, и похоже, действо там перешло в самую активную фазу. Леонард двинулся вперед, уже не особо осторожничая. Даже если в коридоре окажется кто-то, миновать его незаметно все равно не получится.
Несколько десятков шагов. Кончики пальцев, непрерывно шуршащие по стенам, уже горят от трения…
Конец коридора. Тупик.
Леонард развернулся и прижался к стене взмокшей спиной, чувствуя себя в западне. Что делать? Двигаться обратно? Если Лаура уже вернулась в комнату, то станет ясно, что он ходил за ней. Вряд ли это понравится хозяйке заведения…
Что-то негромко щелкнуло. Прямо перед ним, буквально в пяти шагах, в стене образовалась широкая вертикальная щель, отбросившая на противоположную стену размытый красноватый отсвет.
Все затихло. Надолго. Успело успокоиться заколотившееся от волнения сердце, в голове промелькнуло с десяток идей, одна другой бредовее. Но открывшийся проход манил к себе, казался той спасительной ниточкой, что выведет из западни. Леонарду надоело торчать на месте, и он прокрался поближе к приоткрытой двери.
В щель ничего не было видно, кроме полупрозрачной красной занавески, и он осторожно надавил на дверь, приоткрывая ее пошире… Еще пошире… На два пальца… На ширину ладони… Дверца поворачивалась на петлях совершенно бесшумно, не нарушая царящей в комнате тишины. Было так тихо, что собственное дыхание казалось Леонарду слишком громким. Он открыл дверцу еще шире, силясь разглядеть хоть что-то сквозь ткань, занавешивающую дверной проем.
Кто-то рванул дверь на себя, распахивая настежь. Ввалившегося в комнату Леонарда тут же встретили ударом под дых, от которого юноша едва не выплюнул собственные внутренности. Чьи-то твердые, как клещи, пальцы, сомкнулись у него на запястьях. Руки ему заломили за спину, не давая распрямиться, и протащили в глубь комнаты.
Кое-как оправившись от удара, Леонард попытался было вырваться из захвата, но тут же почувствовал холодную сталь у горла. Один из державших его громил рванул юношу за волосы, задирая лицо вверх. Молча провел лезвием кинжала вверх-вниз, едва касаясь натянувшейся кожи. Впрочем, слов здесь и не понадобилось – Леонард и без того понял, что лучше избегать резких движений.
Рядом колыхнулась занавеска, и едва заметное движение воздуха принесло с собой отголосок тонкого пряного аромата духов. Леонард, насколько это было возможно, вывернул шею и, скосив глаз, разглядел высокую черноволосую женщину в длинном платье цвета крови.
Ее вряд ли можно было назвать красивой, но отвести от нее взгляд было очень трудно. Узкое треугольное лицо, острый подбородок, чуть длинноватый тонкий нос, хищный изгиб сурово сдвинутых бровей, между которыми залегла тяжелая вертикальная складка… Несколько белоснежных, будто седых, прядей в копне иссиня-черных волос. И странные, завораживающие своим немигающим взглядом глаза – настолько светлые, что водянисто-серая радужка почти сливается с белком. На фоне ярко подведенных век эти глаза смотрелись особенно пугающе.
Громилы рванули юношу вверх, едва не подняв над полом, и развернули к женщине.
Та, скрестив руки на груди, некоторое время молча рассматривала Леонарда. Тонкие ярко-красные губы брезгливо скривились.
– Арайя… – сдавленно прохрипел Леонард. – Арайя… Шу…
Глаза женщины вспыхнули, расширившись. Она нервно дернулась.
– Откуда… – начала было она, но остановила сама себя и, решительно развернувшись, направилась прочь, к двери, украшенной затейливой резьбой. Длинный алый шлейф ее платья зашуршал по полу, похожий на змеиный хвост.
– Избавьтесь от него! – бросила она через плечо.
– Я вас… правильно понял, донна Армилла? – вкрадчиво спросили за спиной Леонарда. Он узнал голос плешивого.
Черноволосая, остановившись в дверном проеме, повернула голову, демонстрируя своеобразный профиль с острым, заметно выступающим подбородком.
– С каких это пор мне что-то нужно тебе пояснять, Паоло? Пусть исчезнет. Навсегда.
Леонарда будто обдало обжигающе холодным ветром. Страх придал сил, и юноша выгнулся в руках держащих его громил, отстраняясь от клинка. Выкрикнул прежде, чем ему успели заткнуть рот:
– Змейка! Двуглавая зм…
Боль от удара по затылку сначала прошила все тело до самого нутра, но быстро стихла, уступая место мягкой пелене забытья. Он будто упал с большой высоты в омут – ощутимый толчок, и сразу же – тягучая, обволакивающая невесомость и шум воды в ушах. Глаза его были распахнуты, но перед ними клубилась лишь тьма, разрезаемая мутными красными сполохами.
Он чувствовал, как его поволокли куда-то, придерживая под руки. Впрочем, быстро остановились и начали теребить за подбородок. Голова дергалась от ударов по щекам. Откуда-то издалека, будто воздушные пузыри, всплывающие на поверхность трясины, долетали обрывки фраз:
– …перестарался!
– …но вы же сами сказали, донна…
– …кретин! Зачем же сразу проламывать ему…
– Дайте воды!
На него обрушилось, кажется, целое ведро холодной воды. Юркие щекочущие змейки устремились за шиворот, скользнули по груди, завязая в набрякшей от влаги рубахе. Перед глазами немного прояснилось, и из круговерти расплывчатых пятен вдруг вырисовалось пугающе четкое лицо хозяйки борделя. Черноволосая ведьма, прищурившись, вглядывалась в лицо Леонарда. Поняв, что он пришел в себя, громко спросила:
– Что ты сказал про змею?
Леонард, с трудом ворочая языком, проговорил:
– У моей мамы… был кулон. Змейка с двумя… головами. Зеленые глазки и красные… Она сказала, что… вы обязательно узнаете… этот кулон…
Женщина недоверчиво скривилась, отстраняясь от Леонарда.
– Мою мать звали… Риана, – выдохнул тот, чувствуя, как пол снова уходит из-под ног.
Голова кружилась так, что, если бы его не держали под руки, он давно бы свалился. Он хотел было добавить, что его мама исчезла несколько лет назад, но ему помешала волна неудержимой тошноты.
Спазм скрутил его внутренности в тугой комок и, последнее, что он успел прежде, чем снова потерять сознание, – это хорошенько испачкать расшитый золотыми нитями ковер.
В дверь робко постучали, и Леонард прервал свой рассказ. Вошла служанка в белоснежном кружевном переднике и выставила с подноса на столик рядом с ним графин с водой, бокал, тарелки с сыром, тонко нарезанной ветчиной и гроздьями сочного полупрозрачного винограда.
