– Во времена, когда в Земляничном ущелье еще били горячие ключи, а у Угети’ва было три вершины, а не две, у Кетила Сломанного Ножа, одного из лучших воинов рода Оноирэ, родилась девочка с волосами цвета пепла…
…Легенда, рассказанная мне Ситой, была красивой и очень романтичной. Поэтому я ушла в нее с головой и представила, как это было:
…Счастливый отец, которому до этого жена дарила одних сыновей, назвал дочь Биарой
[30]
и подарил Барсу три раза по десять белоснежных баранов. Дары, которым могли позавидовать аннары сильнейших родов, потрясли не только Шаргайл, но и Бога-Воина. Причем настолько, что он не только вдохнул в девочку несгибаемый характер и одарил ее ослепительной красотой, но и уговорил свою жену
[31]
наделить Биару способностью прозревать людские души.
Дары Бастарза дали о себе знать довольно рано – сначала женская, а потом и мужская половина рода поняла, что за яркой и запоминающейся внешностью Долгожданной скрывается нрав, который сделал бы честь любому воину. А вот искра Найтэ проявилась только тогда, когда девочка получила прозвище и начала заплетать лахти: Пепельноволосая видела души сватающихся к ней женихов и обрывала обращенные к ней Песни чуть ли не на первом слове.
Долгих три лиственя
[32]
отец Долгожданной проклинал день, когда вспорол горло первому барану. А на четвертый обрадовался – его дочь, Биара Пепельноволосая, сделала выбор и заплела в волосы черную ленту. Увы, оказалось, что ее избранник – не лам’наш’ги
[33]
, не ори’шер
[34]
и даже не н’нар
[35]
, а самый обычный айти’ар
[36]
. Причем из крайне малочисленного рода Ширвани!
Убедить Биару изменить свое решение не получилось – выслушав пылкую речь отца, девушка упрямо свела брови к переносице и заявила, что ее избранник может стать величайшим воином Шаргайла.
– Только лишь «может»? – вскричал расстроенный отец. – И все?
– Да! – сказала Пепельноволосая. – Может. Ибо уже обладает всем, что для этого надо.
А потом нахмурила брови и замолчала, давая понять, что сказала достаточно…
…Следующие два лиственя Сломанный Нож наведывался в сарти рода Ширвани чуть ли не каждую десятину – беседовал с воинами, присутствовал на тренировках и смотрел на того, кто посмел украсть сердце его дочери. А в день, когда мальчишка прошел Испытание Духа и получил имя, понял, что выбор Биары был не случаен – будущий великий воин взял жизнь не у медведя, а у пещерного льва.
Увы, радовался он рано: через три дня его дочь исчезла из своей комнаты, а сарти рода Ширвани разбудила звонкая Песнь, раздающаяся перед воротами. Те, кто смог покинуть чертоги Хэль
[37]
и спустился во двор, презрительно плевали себе под ноги – первая красавица Шаргайла стояла на улице простоволосой, босой и в араллухе без единого узора!
Такое попрание а’дар возмутило всех, кроме Ивира Львиной Гривы – избранник Долгожданной, не колеблясь ни мгновения, вышел к ней и принял ее Слово, Сердце и Жизнь. А в следующее мгновение удивленно вытаращил глаза – девушка вытащила из рукава синюю ленту и вплела ее в лахти!
– Что это значит, о латт’иара?
[38]
– вполголоса поинтересовался он.
– Через несколько дней ты уходишь в свой первый поход, не так ли? – звонко ответила Биара.
– Да, так и есть! – гордо кивнул Ширвани.
– Я не могу прозреть твое будущее, муж мой, но могу сделать так, чтобы каждый миг настоящего стал для тебя счастливым…
– И что с ними было дальше? – чуть слышно спросил Кром.
– Ивир погиб. То ли во втором, то ли в третьем бою… – смахнув со щеки слезинку, вздохнула я. – Поэтому синий цвет для хейсаров – символ самопожертвования и смерти…
Глава 5
Кром Меченый
Седьмой день второй десятины второго травника
…Тарваз Каменная Длань выглядел спокойным, как нижнее течение Наиры
[39]
. Но только выглядел – в глубине его глаз сверкали искорки сдерживаемой злости, а от фигуры веяло недовольством. Впрочем, поздоровался он с таким пылом, словно не видел меня по меньшей мере листвень. И очень сильно скучал:
– Силы твоей деснице и остроты твоему взору, ашер! Искренне рад, что ты твердо стоишь на ногах!
Я в долгу не остался – пожелал ему долголетия, мудрости и неизменной благосклонности Барса, поблагодарил за участие в своей судьбе и выразил надежду, что в скором времени смогу не только твердо стоять, но и уверенно ходить.
Такого многословного ответа, да еще и с легкой издевкой, он явно не ожидал. Поэтому, вместо того, чтобы продолжить заготовленную речь, мрачно сдвинул брови к переносице и захрустел кулаками.
Пришлось помочь ему перейти к делу:
– Насколько я понимаю, ты не в восторге от того, что моя гард’эйт заплела в лахти синюю ленту, и собираешься высказать мне все, что думаешь по этому поводу…
Отрицать очевидное Тарваз не стал – откинулся на спинку кресла, скрестил руки на груди и угрюмо кивнул:
– Твоя жена обещала своему опекуну, что выйдет за тебя замуж…
– Она сдержала слово и стала моей женой…
– Мы рассчитывали сыграть свадьбу сразу после айге’тта! – зарычал аннар. – Именно поэтому Лев настоял на том, чтобы вы не уходили до конца эйди’ала!
[40]
– О свадьбе не было сказано ни слова. А уйдем мы, как и обещали, в первый день жолтеня…
– Ваша свадьба должна была стать одним из самых значимых событий этого лиственя!!!
В глазах старшего отца рода Аттарк плескалось самое настоящее бешенство. И я невольно вспомнил предупреждение Мэй:
