– Надеюсь, ты разузнал его магический ранг и специализацию?
– Со всем возможным почтением докладываю, что на этот счет свидетельства противоречивы. Одни его считают магом, другие утверждают, что он не маг, третьи же полагают, что он хотя и маг, но его магия кардинально отличается от гильдейской.
Это сообщение вызвало отчетливое недовольство академика. Похоже, тут нарушения установленных порядков накапливаются горой.
– Также смиренно докладываю, что и сведения о роде занятий, собранные из надежных источников, создают впечатление запутанности. В частности, известный механик, член Гильдии, полагает его знающим механиком. С другой стороны, член Гильдии стеклодувов считает, что он алхимик. Сверх того, доказано, что он продавал кристаллы купцу Морад-ару. За недостатком времени не удалось выяснить, зачем он неоднократно посещал порт Хатегат.
Недовольство почтеннейшего еще более усилилось. Ясно было одно: всем заправляет этот подозрительный Профес-ор. Но кто же он на самом деле?
– Хоть что-нибудь достоверное о нем известно?
– Да. Все свидетели в один голос упоминают особую примету: у этого человека очень смешной выговор. По этой причине его считают горцем.
Молчание. Рухим-аг взвешивал и обдумывал. Горское происхождение можно считать почти доказанным. А что это дает? Допустим, что хорошее понимание кристаллов. Это уже не мало. Связи с горцами могут выявиться. Попробовать воздействовать на объект через эти связи… Второе: торговля с Морад-аром. Всем известно, что его специализация – высокоценные кристаллы. Давить на самого купца бесполезно, слишком у него обширные знакомства. К тому же этот Профес-ор с большой вероятностью и не раскрыл источника своего доступа к товару. Отпадает. Третье направление: порт Хатегат. Следовательно, весьма возможна связь с государствами за Черными землями или даже с Повелителями моря. Вероятно, это и есть та ниточка, что ведет к кристаллам. Проверить. И еще одна нить: сам этот Профес-ор. Захватить и допросить? Можно, и даже труда не составит, но что потом? А потом за него вступится Моана-ра. Она точно лицо заинтересованное. Как боевой маг она, конечно, слова доброго не стоит, но изобретательности ей не занимать. Как маг разума она точно на уровне кандидата в академики. И от нее скрыть дело не удастся. Нет, такое без очень тщательной подготовки затевать не стоит. Что ж, вот и выводы:
– Поезжай к горцам. Первоочередное внимание: родственники, друзья и учителя этого «командира». И пусть кто-то из твоих людей отправится в Хатегат на разведку: выявить связи там. В первую очередь: купцы, торгующие за пределами Черных земель, а также Повелители моря.
– Почтительнейше прошу соизволения на вопрос: можно ли мне угрожать горцам, если они вдруг не захотят выдать нужную информацию?
– Ничего определенного не говори. Туманные угрозы. Впрочем, можешь упомянуть мое имя.
– Со всей скромностью прошу дозволения выполнять поручение немедленно.
Отсылающий жест.
Бочки погружены. Команда в готовности. Я занял свое законное место в выгородке на носу. И мы отвалили.
По морю гуляет зыбь – остатки штормов. Терпимо. Мы в одиночестве на море. Пока суд да дело, я куском веревки и песочком шлифовал ушки у альпинистских крючьев, а Сарат орудовал прибором поиска и пеленгации. Я начал переговоры с трубкой-амбушюром:
– Как дела, друг?
– Никак, Профес. Довольно сильный шум от волн.
– А от наших двигательных кристаллов?
– От них как раз шума нет, вот от струй воды за кормой он есть.
– Одним словом?
– Ничего.
Точно такое же состояние дел продолжалось еще четыре часа, испытывая мои нервы. И тут на корме началась суета. Сарат что-то быстро и негромко (не разобрать) сообщал капитану. Тот несколько раз кивнул, потом отдал распоряжение рулевому. «Ласточка» изменила курс к западу и прибавила ход.
Снова заговорила трубка:
– Есть сигнал от весел. Расстояние оценить не могу, пеленг двадцать.
Разумеется, Сарат назвал пеленг в местных градусах, коих, в отличие от земных, сто. Я много раз подумывал о введении земной шкалы градусов, но каждый раз мне казалось, что результат проявится лишь в удобстве для меня, а вот местным, наоборот, создаст массу неудобств.
Значит, «змей» заходит с востока. Нас они, вероятно, ждали на курсе к Грандиру. А мы туда как раз и не идем. Пусть думают, что мы намерены обойти опасный участок. И еще очень хотелось бы знать: у них есть средства уловить сигнал от нашего корабля или нет? Вообще-то необязательно, верхушки наших мачт им заметить легче, чем нам – более низкую мачту «змея».
Прошло минут пятнадцать, и амбушюр заголосил:
– Сигнал явно слабеет. Мы их сделали, командир!
Вот и прекрасно.
Еще через четверть часа Сарат сообщил:
– Сигнал перемещается к северу. Капитан считает, что нас попытаются перехватить у Фаррета.
– Скажи Дофету, что я не против. Даже совсем наоборот. Пусть нас там ловят.
– Он тоже не против. Говорит, через час покажется Большой Топор.
Расчет оказался точным. А через примерно час сорок мы уже стояли на якоре в тихой бухточке.
Я только в книгах читал, какой галдеж стоит на птичьем базаре. Что собственного голоса не слышно – это оказалось чистой правдой. Но авторы забыли упомянуть о запахах. Представляю, как теперь от меня разит. Вспомнились «Трое в одной лодке» Джерома: за стирку моей одежды прачка тоже наверняка потребует тройную оплату.
Месторождение гуано нашлось без труда. Матросы, тихо ругаясь (слов слышно не было), стали заполнять бочки. А я полез на скалу с тремя матросами и снаряжением. Между прочим, повыше на скале оказалось меньше шума: разговаривать было можно.
Как и ожидалось, скала рассекалась тектонической трещиной – хорошей такой, метров шестьдесят длиной. И я начал расставлять ловушку.
Первый крюк был вбит рядом с краем трещины. Потом я спустился вниз метров на семь, стал на удобную полочку и вбил второй крюк. В этом месте ширина трещины уже составляла не более полутора метров. На следующей остановке ширина была меньше метра. А последний крюк я вбил с большим трудом: размахнуться молотком было почти негде.
С помощью матросов я вылез наружу. Дело заняло, судя по положению солнца, не меньше часа, и руки ныли.
– Спасибо вам ребята. Хорошее дело сделали. Я нашел то, что надо, и сделал то, что надо.
После некоторого молчания наиболее отважный из спутников решился на вопрос:
– А можно посмотреть… на то, что найдено?
Ответ был в стиле Воланда, то есть весьма серьезным:
– А вот этого нельзя.
Уважительное молчание.
Хотя на заполнении и погрузке работал весь экипаж (мы вчетвером тоже включились в работу), но отвалить «Ласточка» смогла лишь по прошествии двух часов. Солнце показывало уже прилично за полдень.
