— Что-то я здесь никого не замечаю, кому нужна помощь.
— Но кровь же вы видели.
— И что?
— Это кровь моей подруги.
— Возможно. А возможно, и нет. Может, тут какая-нибудь
пьяная разборка была и алкаши передрались.
Я посмотрела на Юрца беспомощным взглядом и заговорила, даже
не надеясь, что меня слушают.
— Когда я сбежала, она была без сознания. Она потеряла
слишком много крови. Скорее всего, она умерла. Два пулевых ранения… Для хрупкой
девушки, которая совсем недавно оправилась от страшной болезни, это слишком
много. Если она умерла, они положили труп в багажник и увезли куда-нибудь в
лес, чтобы скинуть в реку. Для них это в порядке вещей. Они запросто
избавляются от трупов. Это звери, в них не осталось ничего человеческого. Мы
долго стояли на трассе, там не проехала ни одна машина. Значит, в этом дачном поселке
есть еще один выезд. Они уехали в противоположную сторону…
— По-моему, у девчонки с мозгами не все в
порядке, — сделал окончательный вывод Кабан. — Ее бы тоже не мешало в
больничку, только в другое отделение.
Я заплакала.
— Не верите… Говорите, я все придумала… Не верите и не
надо. Я уже устала доказывать, что черное — это черное, но никак не белое.
Вдруг я вспомнила ту страшную комнату, где лежал
полуразложившийся труп женщины. Если Мила умерла, ее могли унести в эту
комнату. Какая им разница. Одним трупом меньше, одним больше.
— В этом доме есть комната для хранения трупов, —
вызывающе произнесла я. — Могу показать.
— Она в натуре шизанутая, — рассердился
Малыш. — Юрец, поехали. Ты вот-вот свалишься. Мы дом прошмонали. Тут
чисто.
— Ничего тут не чисто, — попыталась возразить я.
— Этот дом напичкан трупами. Пойдемте, я вам докажу.
— Малыш, сходи с ней и отчаливаем, — прохрипел
Юрец.
— Этот не пройдет, — покачала я головой, —
сильно большой. Там крошечная дверца. У этого плечи застрянут. Боюсь, потом не
вытащим. С такими габаритами не в каждую дверь войдешь, а уж в эту… Вот он
должен пройти, — показала я на Кабана. — По крайней мере, можно
попытаться.
Кабан достал из куртки фонарик и пошел следом за мной. Как
только я обнаружила дверцу нужной комнаты, я резко толкнула ее и поняла, что
она заперта.
— Нужно попытаться открыть, — обернулась як
Кабану.
Кабан надавил на дверь. Несмотря на его комплекцию и
добросовестные усилия, дверь никак не хотела открываться.
— Тут замок здоровый, не выбьешь. Да и дверь капитальная.
— Придумай что-нибудь, — взмолилась я. — Ведь
недавно она была открыта.
— По твоим рассказам в этом доме еще совсем недавно
лежала умирающая подруга и сидела парочка вооруженных головорезов.
— Все так и было, но ты не веришь.
— Какое это имеет значение — верю я тебе или
нет, — усмехнулся Кабан. — Если замок взламывать, тут возни часа на
два, не меньше. У нас друг тоже кровь теряет. Ему нужно шею зашить.
— Ты что, и правда не можешь открыть эту дверь? —
удивилась я.
— Я же сказал, что нет.
— А как же домушники? Они любую дверь за пять минут
открывают.
— Я не домушник и никогда им не был.
Кабан развернулся на сто восемьдесят градусов и пошел
обратно. Мне ничего не оставалось, как поплестись следом. На веранде уже никого
не было. Мужчины стояли во дворе и курили.
— Ну что там, до хрена трупов валяется? —
язвительно спросил Малыш.
— Там дверь на замок закрыта. Замок прочный, просто так
не откроешь.
Поняв, что надеяться на помощь этой троицы больше не
приходится, я бросилась к яблоне, взяла лежащую на земле лопату и принялась
закапывать яму. Если сюда приедет Костин отец, он не должен видеть, что здесь
кто-то копал. Я почему-то искренне верила, что шкатулка существует на самом
деле. Я верила, что человек, чувствующий приближение смерти, говорит только правду.
Ему незачем врать.
Подняв голову, я увидела, что неподалеку стоит Юрец и
наблюдает за моими действиями.
— Да я так, решила вот немного обкопать… — пробурчала
я, как бы оправдываясь.
Я и не сомневалась в том, что мужчина из джипа принимает
меня за чокнутую. Застав меня за столь необычным занятием, Юрец окончательно
решит, что у меня не все дома, что я нафантазировала историю про раненую и
умирающую Милу.
— Ты, это, копай, а мы поехали, — немного
запинаясь, произнес ошарашенный Юрец. — Мне в больничку нужно. Тут огород
большой, тебе до утра работы хватит.
— А мне весь огород не нужен, огородом пусть хозяин
занимается. И вообще я уже закончила, — переведя дыхание, я тяжело
вздохнула.
Не обращая внимания на открывшего рот Юрца, я прошла мимо
него с невозмутимым видом и вошла в дом, чтобы поставить лопату на место. Когда
я вышла на улицу, мужчины уже садились по своим машинам. Направляясь к своей
машине, я посмотрела на Юрца и выдавила из себя наподобие улыбки.
— Не попадай больше в неприятные истории, — прохрипел
Юрец.
— Я в них не попадаю. Они сами ко мне цепляются.
Увидев, что я села за руль, Юрец подошел, наклонился к
водительскому окну и закашлялся:
— Вот черт, голос совсем пропал. Ты что, уже собралась
отчаливать?
— А что мне тут делать? Ведь никто из вас не поверил в
то, что я вам говорила. Считаете меня чокнутой.
— А ты и в самом деле чокнутая. Я в этом убедился,
когда увидел, что ты копаешь землю в чужом саду.
— Меня, между прочим, Викой зовут, — с обидой
сказала я.
— Послушай, Вика. У меня к тебе небольшая просьба.
— Просьба?!
— Ну да. Я же кое-что для тебя сделал, во всяком случае
попытался. Понимаешь, я ехал на дачу… Я точно знаю, сегодня там моя жена ночует
с любовником. Она мне сказала, что поехала к подруге в Питер, но я-то знаю, что
это не так. Съезди в соседний дачный городок, к тридцатому участку, посмотри,
там должен стоять ее «опель». Будь другом, запиши номер и марку второй машины.
Я хочу знать, кого она каждую неделю на дачу таскает. Думал, приеду, обоих
выгоню, а ее прямо с вещами. Да вот неувязочка вышла. Сам я уже вряд ли туда
доеду, а если и доеду, то в таком состоянии учинить скандал не смогу. Пацанов
просить стыдно.
