— Если победит он, — она указала пальцем на Вэйлорда, — то получит меня. Если проиграет, все равно получит. Он может получить меня в любое время и в любом случае. Так что не утруждайтесь, молодой господин.
В этот миг посетители харчевни, что внимательно наблюдали за действом на помосте, принялись хлопать в ладоши, снова послышался звон монет. Похоже, танцовщица закончила представление.
— Вот это да! — Принц вздохнул. — Какая заступница у тебя! Что ж, повезло! Коль ни к чему наш поединок, то и не будет его. Иначе тебе бы не поздоровилось.
— Отправляйся спать, принц, и не смеши меня на ночь глядя, — ехидно заметил Вэйлорд.
Леон махнул рукой двум своим охранителям, что все это время держались в стороне, завороженно глядя на ласкающую себя танцовщицу.
— Идем! — крикнул он и, повернувшись напоследок к Вэйлорду, добавил: — Смотри, Нэй, не проспи новый день. Иначе я сам приду будить тебя, и выбранный мною способ тебе не придется по нраву.
— Во всяком случае, он снисходителен к моей дерзости, — сказала Сиргарита, когда эта компания с шумом вышла из заведения.
— Если бы ты знала, каким он был в детстве, то не покидала бы тебя печаль от того, каким он стал.
— Слишком юные мужчины мне не так интересны. Ну а какова его сестра? Так ли обуревают ее пороки человеческие, как брата?
Вэйлорд нахмурился и сердито посмотрел на Сиргариту:
— Я не то что обсуждать, но и упоминать ее имя не намерен в таком месте, запомни это, Сигрит.
Он вдруг почувствовал на своей груди ладанку, поднесенную принцессой, хотя уже успел забыть о подарке. Он ничего никогда не носил на шее, но ладанку стал носить, выражая тем самым благодарность. Само ее присутствие вдруг отрезвило его и угасило всякое желание идти с хозяйкой заведения в ее покои.
* * *
Два ряда деревьев образовывали живой туннель с высоким сводом, их листва в лучах полуденного солнца отливала изумрудом. Мощенная камнем извилистая дорога соединяла столицу Гринвельда со вторым по величине прибрежным городом — Белой Гаванью, что на мысу под названием Клинок. Белую Гавань еще иногда называли Золотой — в основном те, кому она действительно приносила золото. Путь составлял чуть более сорока миль, и они пока проделали лишь его треть. Впереди шел конный отряд гвардейцев в плащах цвета изумруда, с золотыми пегасами на алом поле щитов. Далее следовал на своей опороченной лошади принц Леон, облаченный в черную котту с серебряным шитьем, и регулярно прикладывался к меху с ивовой водой, изгоняющей остатки вчерашнего хмеля. Рядом ехал сир Харольд Нордвуд, рыцарь, назначенный охранителем принца в империи Тассира. Ему был тридцать один год, из которых он почти половину состоял в королевской гвардии, куда был направлен отцом, лордом Эдвардом Нордвудом. Его темно-каштановые волосы наверняка выцветут на жарком солнце Тассирии. За принцем следовал его оруженосец и ровесник, восемнадцатилетний сквайр Кристан Брекенридж. Слева от него — Уильям Мортигорн, на три года старше, тучный, розовощекий, с короткими рыжими волосами. Из этой четверки именно он наиболее походил на наследника престола: в дорогой одежде, расшитой золотом, с рубиновым амулетом на толстой цепи из этого же благородного металла. Он приходился сыном королевскому казначею, Филиппу Мортигорну.
За ними ехала другая четверка, занимающая почти всю ширину дороги: Вэйлорд, Добромеч, Славнозар и Вострогор. Посланники Скифарии решили использовать этот случай для осмотра окрестностей столицы, а заодно и Белой Гавани. Замыкал шествие отряд конных арбалетчиков и повозка с вещами принца и его спутников.
Вдоль дороги стояли фермы, росли фруктовые деревья, и князья срывали плоды прямо на ходу. Пожилой фермер благоговейно кланялся важной процессии, сняв соломенную шляпу.
— Это с твоих деревьев, отец? — крикнул ему Добромеч, показывая дары садов, которые собрал в свой шлем. — Сколько за них хочешь?
— Что вы, господин! — испуганно воскликнул фермер, с удивлением взирая на иноземных посланников и их диковинных коней. — Кушайте на здоровье! Ничего не надо! Все одно, многое пропадает да гниет!
— Благодарю! И тебе доброго здоровья! — кивнул князь.
Покончив со спелыми сливами, Добромеч добрался до крупного оранжевого плода, который был ему незнаком. Откусив большой кусок мякоти, он некоторое время задумчиво жевал, затем поморщился и стал странно двигать губами, словно они прилипли к зубам.
— Это что за пакость? — проворчал он. — Словно песку наелся.
— Это хурма, — пояснил Нэй, обернувшись и глянув на плод в его руке.
— Ху… что?
— Хурма, князь. У нее вяжущий вкус, но лекари говорят, она очень полезна.
— Полезна? — фыркнул Добромеч. — Тещу, что ли, накормить, когда белены под рукой нет?
— Кому как. Не выбрасывай. Отдай коню моему. Он любит хурму.
— Как скажешь. — Добромеч заставил своего коня податься вперед, наклонился и протянул надкушенный плод черному жеребцу с золотой гривой. Животное мгновенно его проглотило.
— Славный конь у тебя, лорд. Как имя его?
— Бес.
— Отчего же так?
— Норов у него неспокойный. Когда я в первый раз подковать его пытался, он лягнул меня. Потом укусил и снова лягнул.
— А ты что же? — засмеялся скифарий.
— По морде ему врезал. Подрались мы, в общем. Но теперь крепко дружим. Верно, Бес?
Конь, словно понимая человеческую речь, кивнул и горделиво фыркнул.
Князья засмеялись.
— А долго еще до вашей Белой, или Золотой Гавани? — через некоторое время подал голос Славнозар.
— Еще столько же или чуть дольше. Но путь того стоит. Увидите большие корабли, коих в Артогно не бывает.
— Любопытно.
— А в Скифарии есть моря? — Сквайр Кристан Брекенридж обернулся.
— Мы до сих пор толком не определились, докуда земли наши простираются. Брат мой, великий князь Высогор, занят сейчас объединением разобщенных княжеств. Если получится, то и на юге у нас моря будут, и на севере. А пока с этим не очень. Но озера большие есть.
Князь злорадно усмехнулся, явно намекая на Черное озеро, ставшее могилой для сотен рыцарей Гринвельда.
— У нас и Жертвенное, и Срединное море, и океан Предела. А толку-то? — махнул рукой Вэйлорд. — Морскому делу мало кто обучен, разве что контрабандисты. Едва вспомню, как мы до Мамонтова острова добирались, так тоска берет.
— Ты в моря ходил, черный лорд? — покосился на него Вострогор.
— Было дело. — Нэй кивнул.
— И каково это?
— Страшно было за борт упасть. — Нэйрос усмехнулся. — Плавать не умею.
— Вот такая уж десница у короля! — послышался спереди смешок принца Леона. — Сплошные недостатки и одно достоинство — безумный конь, что способен волка насмерть загрызть.
