— Так и вы, кир…
— Ты батогами быть битым возжелал, наглец?! — рявкнул Добромеч. — Я титулом посланника всей гардарики облечен! Не дерзи и отвечай как должно!
— Прости, кир. — Берест опустил голову. — Я охранителем нанялся к биргисийскому купцу.
— Ну а в чугундрию эту биргисийскую ты каким бесом занесен? Неужто на родной земле заняться нечем было, коли на чужбину потянуло, прислуживать образине этой расписной?! — Князь кивнул на тучного купца, чьи глаза были густо обведены сажей и лицо лоснилось от пудры. Брови также были подведены сажей, что увеличивало их размер.
— Кир, девка понесла. Батяня ее оскопить меня возжелал. Покинуть края родные пришлось. Не убивать же отца девки гулящей.
— Вот полено ты неразумное. А жениться? Смелости не хватило?
— Нет веры, кир, что от меня понесла. Говорю, гулящая она.
— Ну, будет тебе наука, как на гулящих прыгать, коли не врешь. — Добромеч засмеялся, покачивая головой. — А ну, покажи чело свое. Подними волосы ото лба.
Берест повиновался.
— Клейма каторжанина нет. А наручи сними.
Руки также были чисты и следов кандалов не имели.
— Добро, — кивнул князь, хмыкнув. — А из какой земли? Кто княжит? И как давно убег?
— Из княжества Ярополка, кир Добромеч. С весны я в найме у купца.
— Ярополк. — Добромеч поморщился, услыхав это имя. — Ну ладно. Коли не клеймен, так и мир тебе. Наказ тебе даю княжеский. Коли по чужбине мотаешься, не смей забывать, кто ты. Не порочь ни рода своего, ни народа, ни земли. Гордо носи в своих жилах кровь скифария. Бузы и разбоя не чини, но и в обиду себя не давай.
— Наказ мне впрок. Таков я и есть. — Скифарий поклонился.
Добромеч прижат правую ладонь к золотому коловрату на груди. Затем отвел раскрытую ладонь, держа ее у правого плеча.
— Здравствовать тебе желаю, на долгие лета, земляче.
— Здравствовать тебе желаю, на долгие лета, княже. — Берест повторил его жест.
Добромеч развернул коня и двинулся обратно.
— Это было неразумно. — Вэйлорд хмуро взглянул на вернувшегося князя.
— Не бранись, — ухмыльнулся князь. — Это же рынок. Хотел шелка поглядеть на сарафаны для племяшки своей.
— И как. Приглядел что?
— Неприглядные оказались.
Они двинулись дальше.
— Прав я был, друже? — негромко обратился к нему Вострогор на родном языке.
— Прав, — кивнул Добромеч. — Острый глаз у тебя.
— И кто он?
— Охранник наемный.
— Отчего скрыл от возведенного? — Вострогор покачал головой и слегка кивнул в сторону Вэйлорда.
— Ни к чему ни ему, ни остальным знать. Скифарий в Зленомире… Рассуди сам. Мы — посланники при дворе короля ихнего. На нас поглядеть даже косо — хлопот не оберешься. А он? Прознают намыленные, так и охоту начнут. Уж я-то помню, как они забавлялись охотой за теми, кто о двух ногах.
Процессия двигалась сквозь гудящую рыночную толпу в сторону леса мачт за городскими крышами. Наемник по имени Берест пристально смотрел им вслед. Со стороны Срединного моря потянуло теплым солоноватым ветром, который принялся раскачивать одежды, пояса и шелка на лотках. Тронул и соломенные волосы наемника, на какой-то миг обнажив шею, в самом верху которой, у затылка, виднелось небольшое клеймо в виде паука.
* * *
Мощенная досками городская набережная была заполнена галерами, шхунами, рыбачьими ялами, широкими триремами, перевозящими мрамор и прочие тяжести. Суета здесь царила не меньшая, чем на рыночной площади. Сходни скрипели от множества ног торопливо снующих людей, занятых погрузкой и разгрузкой. Капитаны кораблей и ответственные за товар лица кричали на разных языках, отдавая распоряжения, браня такелажников и стропальщиков, торопя, побуждая быть осторожнее с грузом. Большие телеги постоянно прибывали и убывали, упряжные животные оставляли за собой зловонные кучки. Роились мухи, парили чайки, шелестело теплое Срединное море, скрипели доски, борта, мачты.
Принц Леон Эверрет уныло смотрел на одномачтовую сорокавесельную галеру, пришвартованную с самого края, поодаль от остальных кораблей. Пара матросов возилась на бушприте, меняя потрепанный ветрами и солью артемон.
[2]
— И это корабль для наследника престола? — с недовольством и обидой выдавил он.
По морской привычке широко расставив ноги, перед ним стоял невысокий коренастый мужчина с лысой головой, обветренным лицом и полуседой бородой — капитан корабля.
— Да, ваше высочество. — Он кивнул. — Давеча гонец из Артогно вручил мне грамоту с королевской печатью и наказом: дождаться вас и доставить в Эль-Тассир. К сожалению, должен предупредить, что моя старушка, «Соленый ветер», обычно перевозит фрукты и вина. Не рассчитана галера на благородных пассажиров. Но я охотно уступлю вам свою каюту. Однако… — Он смерил взглядом Харольда Нордвуда, Кристана Брекенриджа и Уильяма Мортигорна. — Вчетвером вам тесновато будет.
Мортигорн состроил кислую мину, словно готовое расплакаться дитя.
— А не ошибка ли это? Мы должны плыть на этом бревне? Может, вон тот корабль наш?
Он указал на огромный трехмачтовый гребной левиафан, расписанный яркими цветами, с большой ажурной беседкой на корме. В него загружались купцы со своей свитой, товары завозили прямиком на телегах, не выпрягая тягловых животных. Уж конечно, для пассажиров там имелись все условия. На носу стояли даже «скорпионы» — тот корабль был способен отразить пиратскую атаку.
— Это артаксатийский левиафан, — хмыкнул капитан «Соленого ветра». — Ежели у вас есть сорок ликов, чтоб попытаться договориться с их капитаном, валяйте.
— Ты дерзишь мне?! — взвизгнул Мортигорн.
— Я вам даю знать, что тот корабль иноземный. И также хочу предупредить молодого господина, что моя старушка, «Соленый ветер», стерпит такое унизительное обращение от человека, стоящего на берегу, но если вы обзовете ее бревном, будучи в море, может стряхнуть вас за борт.
— Что-о! — Уильям схватился за хлыст.
— Билли, — вздохнул Леон, страдальчески прижав ладонь колбу. — Будь любезен, заткнись.
Затем он снова взглянул на галеру и ее капитана. Покачал головой:
— Все верно. Все правильно. Чего-то подобного я, в конце концов, и ожидал. Отец не мог отправить меня за Срединное море без подвоха. И вот он. Это так похоже на нашего славного Хлодвига.
— А по мне, так все хорошо, — равнодушно пожал плечами молчаливый Харольд Нордвуд.
— Ну, всяко лучше, нежели вплавь, — захохотал в седле Добромеч.
