— Прошу прощения, путники! — Олвин подошел к ним. — Не скажете ли, как скоро я смогу добраться до Лютеции?
— Коли коня своего щадить не будешь, на рассвете окажешься в городе.
— Путь туда ночью не опасен?
— Для одиночки и в городе ночью опасно. Но дорога большей частью спокойная. Коль страшишься, можешь переночевать у этой толстой свиньи. Берет недорого.
— Благодарю. — Олвин кивнул и сделал еще шаг к этой парочке. — Где вы видели людей с желтыми глазами? — тихо спросил он.
— Тебе какое дело? — огрызнулся Штефан. — Тоже посмеяться решил? Довольно с нас.
— Мне нет нужды смеяться. Я спрашиваю, потому что верю.
Гнобс и Штефан переглянулись.
— Давай медяк, тогда и расскажем, — с вызовом глянул на Олвина толстяк.
Тоот покачал головой, ухмыльнулся и протянул монету.
— В лесу, на Волчьем мысе, — сказал Гнобс.
— На Волчьем мысе? — Олвин удивился.
Путь и в самом деле неблизкий, если учесть, что были они там в полнолуние.
— Что, тоже не веришь? — разозлился Штефан.
— Я этого не сказал. Но ведь далеко.
— А то мы не знаем, что далеко! Так и Волчий мыс не малый. Мы же в лесу были, близ Зверской дороги! Это если бы мы были в самом конце мыса, то еще дня три! А мы как раз возвращались с товаром… — Штефан вдруг осекся и смолк.
— Что за товар? — прищурился Олвин.
— Болтун чертов, — бросил в сторону спутника одноглазый Гнобс.
— Что тебе за дело до нашего товара? — Штефан сжал кулаки и сделал шаг вперед, но тут же попятился, наткнувшись на недобрый взгляд Олвина.
Тоот поднял руку с зажатым в пальцах сильверином.
— Что вы искали на Волчьем мысе? — строго спросил он.
Те двое снова переглянулись.
— После резни той… в последнюю войну… оружия много осталось от корсаров…
— Так ведь восемнадцать лет прошло. — Олвин хитро прищурился. — Поржавело.
— Оружие корсаров сто лет гнить не будет. Или не слыхал, какая сталь у них? Говорят, из колесниц богов. Легка, черна, остра, и ржа ее не берет.
— И хорошо за нее кто-то платит?
— Ремесленная гильдия в Лютеции, — недовольно пробормотал Гнобс. — Только их кузнецы знают, как с такой сталью управляться. А поскольку оружие корсаров использовать в королевстве запрещено, то все уходит на перековку. Некуда больше возить, только в Лютецию. Хотя есть один кузнец… в Артогно.
— Один? Кто ж такой?
— И ты меня еще болтуном называл? — воскликнул Штефан, обращаясь к Гнобсу.
Олвин схватил толстяка за руку и сунул в нее сильверин.
— До ваших персон мне дела нет. Кто может еще купить корсарскую сталь и как вы увидали желтоглазых? Говорите, и расстанемся.
— А то он не знает? — Гнобс презрительно взглянул на Штефана. — Да все знают, что королевская десница Вэйлорд — волчьего народа кузнец. А они корсарскую сталь знали хорошо, пока эта сталь им кровь и не пустила.
— Вэйлорд? — Олвин снова прищурился.
— Да все знают, что он волк. Из простых кузнецов десницей стал. Околдовал он Хлодвига. Все волки колдуны были. Он и правит королевством! Оттого лорды и ропщут!
— Умом тронулся! — испуганно зашипел Штефан, вытаращив глаза на своего спутника. — Что ты болтаешь! Плечи голову носить устали?
— Тише, — поморщился Олвин, скрывая острую тревогу.
Король околдован кем-то, кто правит вместо него! Неужели он опоздал?
— Тебе интересно было про всадников, про них и скажем! И оставь нас! — Штефан был уже не на шутку напуган.
— Говори, — хмуро кивнул Тоот.
— Обратно мы шли. И услыхали всадников. Ясное дело, с таким грузом… За оружие корсарское можно в петлю попасть, ежели это латники лорда какого-нибудь. Потому и спрятались. А как увидали! Луна в лица им посветила, и глаза огнем зажглись! Не люди это!
— Сколько их было?
— Десяток. Или около того. Страх обуял, не счесть толком! Да еще ночь! Лес!
— О чем они говорили?
— Они не говорили! Молча все! Оттого и боязно во сто крат сильнее стало! Кое-как перетерпели, как пройдут, а потом на коней и прочь оттуда!
— Куда они направлялись?
— На юг!
— Всё. — Олвин наконец отпустил руку Штефана. — Ступайте. Более нет у меня вопросов.
Он торопливо двинулся к конюшне и свистом подозвал мальчугана-прислужника:
— Коня моего! Да поскорее!
* * *
Древняя Лютеция, всегда прекрасная, словно юная дева, славилась своим размахом. Лишенная защитных стен, стесняющих ширину улиц, она росла как хотела: просторные дома не прижимались друг к другу, улицы были широки и светлы, площади — просто громадны. Соборы двенадцати богов венчались острыми шпилями. С рассвета улицы наполнились людьми, заскрипели колеса, зазывалы с телег предлагали свежие пироги, пиво, горячее мясо и прочее. На площадях трубадуры тараторили свои стихи под незамысловатые звуки дудок, флейт, волынок, лютен и бубнов. На высоких шпилях поскрипывали от легкого ветра флюгеры. По мостовым стучали копытами кони городской стражи. Колокол башни вестников гулко отбивал время. Казалось, нет лучшего места для столицы королевства, нежели этот город, всегда полный жизни. Лютеция гораздо удачнее служила бы лицом Гринвельда, нежели тесный, зажатый внутри крепостных стен Артогно. Но в Артогно защитные стены были необходимы, ибо неподалеку расстилался океан Предела с его Странствующим королевством и Срединное море, за которым находилась могучая Тассирийская империя. А Лютеция лежала в середине страны и в самом центре Триозерья. В случае угрозы можно было перегородить любую дорогу между великими озерами, и эти участки суши принадлежали наиболее крупным домам королевства, обладающим достаточными войсками.
Лютецию уже давно облюбовали несколько домов наук, крупных торговых гильдий, а также гильдии ремесленников и целителей. Их резиденции высились над городом в различных уголках, и каждая имела свой неповторимый и величественный облик.
По окраинным улицам города ехал всадник на уставшем, хрипящем коне. Да и наездник выглядел утомленным и невыспавшимся.
— Давай, родной, не подведи, — шептал он, пригнувшись. — Осталось немного. Еще чуть-чуть. Мы почти у цели. И так много времени потеряли.
Голова коня уже клонилась набок, но он послушно выполнял волю всадника, мчась на восток. Туда, где на широком холме высился огромный замок из красноватого камня, в окружении того же цвета высоких стен.
— Прочь! Прочь с дороги! — кричал Олвин зазевавшимся прохожим, рискующим попасть под копыта.
Те шарахались в стороны и провожали его недоуменными взглядами, а то и плевали вслед. Олвин рисковал: всадники из числа городской стражи, что разъезжали тройками по городу и следили за порядком, вполне могли задержать его и отвести на суд. Перемещаться с такой скоростью имели право лишь экипажи знатных особ да сами стражники. Или вестники, но они предпочитали безлюдные тропы, если только адресат не жил в самом городе.
