– Увы, способ попадания в святилище строго не регламентирован, – усмехнулась богиня, впрочем, не слишком рассерженная актом вандализма, он, скорее, забавлял ее, потому как уродский витраж она лишь терпела. – Надо бы этот вопрос доработать. Да и убивать верующего перед призывом Сил, оставлять отпечаток смерти на Храме – не лучший выход.
– Жаль, – обронил Повелитель Межуровнья, но огонек на ладони потушил и отстранился от беседы.
– Зачем ты ворвался сюда, помешав нашему разговору, смертный? – холодный и чистый голос богини коснулся оглушенного разрушителя, окутав его пеленой, защищающей от воздействия силы Лорда Межуровнья, способной лишить рассудка даже бога.
– А… ва… бо… – попытался было начать объяснения человек, подняв на богиню серо-зеленые, огромные, как два листика кувшинки гоас, глаза, а потом и вовсе замолчал, простершись на полу у ее ног.
Худущее, словно вовсе лишенное не то что жира, даже крох мяса, состоящее из костей, кожи и волос тело человека так и замерло в позиции «лицом вниз», а сам он, все-таки набравшись смелости, забормотал, уткнувшись при этом носом в плиты:
– О ве-великая, пре-пресветлая, умоля-я-ю! Помилуй! Прости меня! Я не знал, не думал… Видел силуэт женщины, потом черную тень, накрывающую его, хотел… решил помочь. Не проклинай меня, ве-великая-я-я…
– Ты рыцарь? – иезуитски осведомилась богиня, созерцая вооруженные мощи, весьма похожие на иллюстрацию к сатирическому роману.
– Нет, о великая, я поэт, – всхлипнул поборник справедливости, содрогнувшись всем телом. – Принес стихи, восхваляющие лучезарную славу и сияние любви, ждал утра, чтоб возложить на алтарь, помолиться. Только мои подношения никогда не принимались. Нет на мне милости великой богини, а теперь… – поэт-недотепа зарыдал.
– Понятно, – усмехнулась Элия и коснулась тончайшей нитью силы бедолаги рифмача, чтобы изучить его поподробнее, а спустя секунду продолжила: – Нет, смертный, молитвы твои слышны мне, как и молитвы любого из поклонившихся от чистого сердца, внимаю им я. Но не трать понапрасну чернила и пергамент, бездарны вирши твои, в жертву их не приму никогда. Займись лучше зодчеством.
– Зодчеством? – Человек все-таки решился оторвать глаза от пола, дабы выразить крайнее недоумение.
– В этом твое призвание, если ты так желаешь нести свет славы моей в миры, учись строить Храмы. У тебя дар, не дай ему пропасть понапрасну, – строго кивнула Элия. – Искупи разрушения!
– Слова твои в душу вложу, о великая, – благоговейно, едва дыша, промолвил человек, все еще не решаясь подняться в присутствии богини. – Если такова воля твоя, научусь, буду строить!
– Ступай, смертный, – почти благосклонно кивнула принцесса и, не дожидаясь, пока он соберет с пола кости, телепортировала будущего архитектора прочь из святилища, заодно восстановив целостность витража и затемнив снаружи поверхность, чтобы более ничей любопытный взгляд не коснулся ее.
Элия щелчком пальцев превратила в пыль забытые бывшим поэтом листки и секунду полюбовалась картиной-витражом, где призрачное очертание богини больше не растопыривало пальцы в нелепом жесте, а держало в одной из рук розу. Поутру в Храме ожидались изрядный благочестивый переполох и как минимум утроенный приток верующих, возжелавших лично лицезреть чудо преображения. Мельком подумав об этом, принцесса убрала из корзины измученный Повелителем Межуровнья фрукт, чтобы почитатели не получили ложных представлений о цепкости и размере ладоней своей госпожи.
– Люди так часто впустую проводят жизнь, не ведая о своем истинном пути, – промолвила богиня любви.
– Только ли люди… – тихо, почти про себя, пробормотал Злат, искоса глянув на принцессу. – Об истинном предназначении своем подчас не ведают и боги. Впрочем, этому глупцу сегодня повезло.
– Надеюсь, повезет и мне, – кивнула принцесса. – Даже самым умным тоже бывает нужен кусочек слепой удачи.
– Я пришел пожелать тебе его, – на удивление мягко улыбнулся Злат. – Прости, малышка, Повелитель Межуровнья не целитель. Я не знаю, что с Леймом, не вижу неправильности в его душе, мне лишь кажется, что она преображается слишком быстро даже для бога. Возможно, в этом причина его буйства? К сожалению, мне, как и Силам, не даровано видеть истинных тонких структур Слуг Творца, не с чем сравнить болезнь твоего кузена. Но уверен, ты разберешься, даже если придется добиваться аудиенции у самого Творца. До встречи!
Злат бесшумно шагнул в переплет своей тени, распростершей крылья по полу и стене, и пропал, не оставив существенных следов визита на тонком плане бытия. Незначительные искажения быстро, как царапины языком, загладила сила богини. Не потому, что была более могущественной, но потому, что ей это было позволено. К чему нервировать потенциальных спасителей брата отпечатками Дракона Бездны?
Элия осталась одна, как и планировала изначально. Ее одеяния сменились вновь – со скромных рубашки и брюк на длинное строгое платье роскошного искрящегося синего атласа с пеной белоснежных тончайших кружев. Несколько секунд богиня постояла у алтаря, щедро омываемая волнами энергии, собранной многими тысячами молящихся за годы церковных служб. Здесь было легче настроиться на предстоящий разговор с Силами, почувствовать свою власть и право на призывание. Гордо вздернув подбородок, принцесса простерла вперед правую руку ладонью вверх. Под сводами Храма прозвенели слова:
– Богиня любви и логики, Элия Ильтана Эллиен дель Альдена, избранная и отмеченная даром, взывает к Силам Двадцати и Одной! Испрашивает аудиенции!
Голос богини смолк, Элия на шаг отступила от алтаря и, скрестив руки на груди, приготовилась ждать. Она первый раз взывала к Силам иным, нежели Источник Лоуленда, откликавшийся практически сразу на любое, даже выполненное не по стандартно-официальной форме, обращение.
Силы Лоуленда старались не испытывать терпения своих «подшефных», ибо прекрасно понимали существующую зависимость: Источник нуждался в своих принятых не меньше, а то и больше, чем те в его мудром присмотре. Случись что, требующее неотложного вмешательства кого-то из членов королевской семьи, злопамятные боги, отыгрываясь за невнимание, могли долго мурыжить зовущего.
Одного-двух уроков Лоулендским Силам оказалось достаточно для усвоения этой простой истины. Принцы были превосходными педагогами: не дозвавшийся помощи и едва не угодивший в лапы преследователей Джей, например, следующие полгода демонстративно игнорировал все заискивания Источника, имитируя бурный загул, а Силам в это время срочно требовались услуги бога воров в деле с ожерельем Аматры. В конце концов они прибегли к помощи агента и безвозвратно потеряли не только ценный артефакт, но и самого резидента в жерле вулкана-ловушки.
Как с ней собираются поступить Силы Двадцати и Одной, Элия точно предсказать не могла, однако, вспоминая их симпатию и настойчивое желание зачислить богиню в свои любимицы, очень надеялась, что долго изучать ассортимент подношений на алтаре ей не придется.
Логика не подвела принцессу. Через несколько минут – срок, достаточный для того, чтобы показать свою занятость, но не внушить Элии мысли о ничтожности ее воззвания, – течение энергии в Храме изменилось. Сначала взвихрились верхние слои, а потом и сам Храм стал мощным водоворотом силы, прихотливого и в то же время необычайно четкого плетения из двадцати одной (если кто-то смог бы вычленить из вихря отдельные нити) структуры. Тепло залило сначала центр помеченной ладони принцессы, потом руку целиком и распространилось по всему телу. Не искры и яркие вспышки всех цветов, существующих во Вселенной, а прихотливые извивы силовых линий, вобравших в себя всю красоту мира, поражали воображение, от них невозможно было отвести глаз, но и смотреть на них тоже было невозможно. Физическое зрение отказывалось воспринимать столь гармоничную красоту. Принцесса прикрыла глаза, чтобы видеть сияние Сил во всей полноте, недоступной смертным.
