– И я должен буду с великой неохотой после долгих уговоров продать миниатюру, – подхватил догадливый Филодо, пошевелив разросшимися куда более густо, чем волосы, бровями. Кончики пальцев знатока заскользили по пластине, пытаясь на ощупь определить материал, из которого изготовили основу предмета. Ничего, кроме шлифованной пластины из лопатки лягушки-рогог, на ум не приходило. Синтетические аналоги этого материала, используемые для подделок исторически ценных предметов обихода предков, обладали пусть и едва уловимым, но совершенно не отбиваемым запахом и по-другому нагревались в ладони. А запаха (искусствовед украдкой потянул воздух носом) не было.
– Именно, – подтвердил Тэодер.
– А когда именно у меня будет заказанный щит и как скоро явится покупатель? – навел справки «посредник», согласный на любое задание из театра абсурда, если за него заплатят уже хотя бы тем, что оставят жизнь. Миниатюру он бережно прижимал к пижамной рубашке.
Вместо ответа Ноут неуловимой тенью скользнул за дверь и вернулся уже со щитом. Разумно не доверяя скудным человеческим силам, бог отодвинул ногой ширму и прошел в ближайшую комнату, служившую Филодо кабинетом-библиотекой. Он поставил артефакт в простенке между шкафами с редкостями и древними книгами на листьях кувшинок увала, собираемыми искусствоведом на протяжении жизни. В другом месте и времени принц с удовольствием задержался бы здесь подольше, любуясь расставленными со вкусом диковинками, и даже поболтал бы о них с коллекционером.
– Покупатель придет сегодня, максимум через час. Мы сообщим ему о звонке от тебя и приведем на место встречи, – объяснил Тэодер и вышел из квартиры первым.
– Мне нужно будет куда-то позвонить и слить информацию? – уточнил детали искусствовед и вопросительно глянул на задержавшегося Ноута.
– Нет, звонок мы сымитируем, твое дело дождаться клиента, – отрезал принц и добавил: – Позволь дать тебе один совет, Филодо, не смотри в щит, побереги рассудок.
– Так страшно? – жадно поинтересовался агент, забыв о субординации.
Его перемыкало всякий раз, когда речь шла о диковинках и тайнах прошлого Вирука. Жив же он был до сих пор по вполне невинной причине: те личности из теневого бизнеса, с которыми опасно было спорить, никогда не интересовались предметом в том же ключе, что и искусствовед.
– Это не ужас в твоем понимании, – чуть нахмурившись, снизошел принц до пояснения примитивному, не способному проникнуть в суть тонких материй созданию. – Но факт таков: видения зеркала не для людей. Неверие в мистику не поможет тебе остаться невосприимчивым к воздействию этой вещи на… – лоулендец запнулся, подбирая подходящее для ученого из урбомира слово, и закончил: – психику.
Филодо, задумавшись, замолчал. Не возразил ни словом, ни взглядом, ни жестом. Но почему-то у бога сложилось устойчивое впечатление: его мудрый совет не то чтобы пропадет втуне, скорее, будет истолкован с точностью до наоборот. На взгляд Ноута, люди вообще вели себя весьма абсурдно, но с ними, не только как с одной из самых многочисленных и, пожалуй, самой досужей и широко распространенной на Уровнях рас, чаще всего приходилось вести дела. В данной ситуации оставалось только надеяться на физические законы Вирука. Масса предмета значительно превышала ту, которую способен был поднять без вреда для здоровья типичный местный житель. А уж искусствовед никак не мог претендовать на звание крепкого телом человека.
Только дождавшись, когда Филодо добросовестно закроется на все замки, боги удалились с полутемной площадки. Мелочь, но лучше подстраховаться, чем пожинать плоды неудачного стечения обстоятельств и начинать охоту за реликвией по новой, и это теперь, когда, возможно, на счету каждый день, если не час. Принцам не хотелось возвращаться к разграбленной случайным налетчиком квартире. Пускай щит был не из тех предметов, какие легко утащить под мышкой в газетке, зато миниатюра из Колоды Джокеров как раз соответствовала идеальным для кражи размерам и была не менее ценна.
Итак, наскоро предупрежденному о вреде излишнего любопытства Филодо были оставлены на попечение уникальные мистические предметы, а принцы вернулись в городскую квартиру. Они воспользовались традиционным методом телепортации, экономящим деньги, силы и, самое главное, время. Тратить драгоценные минуты на вызов такси или ожидание общественного транспорта показалось рационально мыслящим мужчинам бессмысленным. Ночь на Вируке не длилась вечно, а богам еще надо было успеть привести Кэлера в дом искусствоведа для совершения сделки.
Подвергшийся коварному действию сиассор принц корпел над музейным атласом со стойкостью держащего небеса атланта. Он застыл в странной для представителя этого вида скульптур сидящей позе. Пока вероломные отравители отсутствовали, бог не успел значительно продвинуться в своих изысканиях. Неподвижный взгляд зеленых глаз по-прежнему был вперен в третью страницу книги. Там располагалась репродукция с замечательного полотна старинного вирукского живописца Кита Бужара «В краю родном». Если название соответствовало изображению, то знаменитость имела великое счастье появиться на свет среди непролазной зеленой трясины, сбрызнутой россыпью ядовито-розовых крохотных цветочков.
Наблюдателю, не осведомленному о стопоре личного восприятия времени, наложенному на Кэлера, могло показаться, будто принц глубоко задумался над технической возможностью процесса рождения в трясине кого-то иного, чем головастика, и правдивостью креационистов-вирукцев, утверждавших, что люди появились волею Жабы Прародительницы из отложенных ею божественных икринок.
Тэодер скользнул в свое кресло рядом с окаменевшим братом и положил на колени «Путеводитель в мире искусства». Ноут вынул из стоявшей на виду декоративной вазочки с затейливо переливающимися прозрачными камушками бледно-голубой шарик и вложил его в раскрытый рот каменной жабы, украшавшей среднюю полку встроенного шкафа. Один из пальцев принца надавил на выпуклый правый глаз статуэтки – непременного атрибута почти каждого жилища Вирука, оставшегося с древних времен широкого распространения Культа Прародительницы. Встроенный в декоративную вещицу ароматизатор воздуха включился с едва слышным щелчком и начал работу. По комнате поплыл ненавязчивый аромат свежести и мятной травы.
Через пару минут Кэлер вздрогнул, моргнул, оглушительно чихнул три раза подряд, содрогаясь всем могучим телом. Кузены участливо поглядели на вынырнувшего из неподвижности родича.
– В носу чего-то засвербело, прямо жуть! – потер нос и чуть виновато пояснил принц. Убедившись, что от его громогласного чиха ничего не разбилось и не упало, бог с хрустом потянулся, разгоняя застоявшуюся в жилах кровь.
– Бывает, – спокойно согласился Тэодер, пролистнув страницу, и задумчиво не то пошутил, не то предсказал: – Как подсчитаешь, сколько нам еще книг листать, поневоле зачешешься.
– Это точно, – решив, что тихоня-кузен все-таки шутит, а не прогнозирует приступы дерматита, хохотнул Кэлер.
Его голос едва не перекрыл тихий мелодичный перезвон, раздавшийся из коридора ровно в установленный срок. Ноут, отложив книгу, поспешил на звук, а Тэодер пояснил родичу:
