— О! — Я растерялась. Вот он, ответ на мои вопросы. — А почему любимый? Ты не вышла за него замуж?
— Нет. Зачем? Он ведь смертный и рано или поздно уйдет из жизни.
— Гм. А почему ты не пожелаешь ему бессмертия, как у тебя?
— Потому что я Фея Облаков. Нельзя сделать то, что ты не способна совершить по своей природе. Мы просто живем вместе и любим друг друга. Но однажды его жизнь закончится, а наша любовь останется в нашей дочери.
— А сыновья у фей рождаются?
— Нет, только девочки.
— А он… ну, твой любимый, не хочет иметь сына, чтобы род не прервался? Или как это сформулировать-то?
— У него есть сын от обычной женщины. Внебрачный, но признанный.
— Как все запутано. — Я вздохнула. — А тебя это совсем не смущает и не расстраивает? И наличие сына от другой женщины, и то, что он умрет. И то, что его имя и имущество унаследует сын.
— Виктория… — Илури, помедлив, села рядом со мной и взяла меня за руку. — Прими как факт: мы — феи. Это наша радость и наша боль. Мы не можем умереть, и мы провожаем уходящих возлюбленных. У нас остаются дети — дочери, которые тоже становятся феями и которым не нужно наследство и имя. Да — это больно, хоронить любимых. Но еще больнее прожить в одиночестве всю жизнь, страшась будущей потери. Лучше прожить долгие счастливые годы рядом с любимым мужчиной, дать жизнь новой фее, продолжив любовь в новом существе, и проводить его в последний путь, чем, страшась этого, жить в пустоте и одиночестве. Но именно по этой причине мы стараемся выбирать мужчин среди долгоживущих рас. Например, эльфов, которые условно бессмертны.
— Условно — это как?
— Они бессмертны, в сущности, как и мы. Но могут погибнуть.
— А твой любимый?
— Он человек. И рано или поздно он уйдет в иной мир, как и все люди.
— Илури, а как же потом? Как пережить это горе? — Я внимательно смотрела на нее. — Как не испугаться новых отношений со временем?
— Водопад Забвения, — помолчав, ответила фея. — Если боль утраты невыносима — он помогает. Остаются светлые воспоминания, а боль уходит. И останется наша дочь, как память об этой любви.
— Понятно. — Я задумалась. — А как же ты оставляешь их надолго? Ты сейчас здесь, а они там.
— Почему надолго? В этом мире время течет иначе, чем в том, где мои любимые. И я могу пробыть здесь целый месяц, а там пройдет всего несколько дней. Но феям необходимо время от времени уходить сюда, в наш тихий заповедный мир.
— А насколько ход времени отличается в этом мире от тех миров, из которых пришла я?
— А вот этого я не знаю. — Она встала. — Вернешься и сама все увидишь.
— Илури, а почему ты выбрала человека? Ну… в смысле не эльфа, который мог бы прожить с тобой вместе почти вечность?
— А потому, — Илури подмигнула, — что любовь не выбирает, кого осчастливить своим присутствием. И я полюбила именно этого мужчину, самого обычного человека, не обладающего титулами, властью или особыми талантами. А он любит меня. И именно с ним я счастлива уж сколько получится.
Мы помолчали. И даже Филимон притаился и не лез со своими едкими комментариями, понимая, насколько серьезную тему мы сейчас обсуждали.
— Илури, — задала я еще один вопрос, — Улиалла говорила, что если я захочу, то смогу найти себе другого мужчину здесь, в вашем мире, вместо… — Тут я запнулась. — Вместо того, кого люблю, если вдруг… Нет, я не хочу, ты не подумай! Но просто пытаюсь понять, о чем она — ведь тут нет мужчин.
— Вероятно, она хотела кое-кого немножко встряхнуть. — Илури хитро подмигнула. — Он красивый?
— Очень!
— А мужчин тут действительно нет, никогда не было и не будет. У нас не рождаются мальчики, и мы не приводим сюда своих любимых мужчин. В любые другие миры — пожалуйста, можете путешествовать вместе, или можешь найти нового мужчину в новом мире. Но сюда приводить никого нельзя. Этот мир — только для фей по крови.
После этого разговора с Илури я несколько дней не могла найти себе места. Это ведь так страшно… Да, Эрилив долгоживущий, лиреллы живут тысячу лет. Но потом?! Но Илури права, лучше прожить рядом с любимым долгие счастливые годы, чем, боясь потери, прожить пустую одинокую жизнь. А сын? Мужчины обычно хотят сыновей, а я не смогу родить мальчика. Хотя у моего папы ведь только дочка, и ничего. И дедушка вполне обошелся только дочерью, моей мамой. Правда, на Земле иная ситуация. У нас нет родовых имен, родовых поместий и титулов, которые наследуют сыновья.
Моя учеба продолжалась, захватив меня с головой. И в какой-то из дней я совершенно потеряла счет времени. Начиналось утро, переходящее в уроки в виде игры, прогулки и осмотр окрестностей. Это было невероятно интересно — учиться всем этим фейским штучкам. Так ново и увлекательно. Без надрыва и опасений, что не получится, что испорчу что-то или надо мной будут смеяться или ругать. Я уже могла многое. Не просто менять, совершая метаморфозы — это мне удавалось моментально и легко, — но и создавать что-то самой. А менять действительно оказалось легче легкого. Но так как я все же не творец и не художник по натуре, то смирилась с тем, что просто изменяла какую-то простенькую вещь на то, что мне хотелось бы. Лоскуток ткани превращался в удивительной красоты платье, увиденное на картинке. Кусок глины — в прекрасную вазу, идентичную той, что стоит на полке в доме одной из фей. Комок земли — в кофейную пару тончайшего фарфора.
Жаль, что нет у меня таланта. А то бы я столько красивых вещей придумала и воплотила. Но что уж… Выше головы не прыгнешь. Остается только по-хорошему завидовать и восхищаться способностями и талантами одаренных мастеров. А я так… Просто могла делать копии с их творений.
А ощущение времени действительно совершенно потерялось. Сколько я уже здесь? Неделю? Две? Месяц? А сколько времени прошло на Земле? Точнее, в моем доме под небом четырех миров? И я ужасно по всем соскучилась. Особенно по одному светловолосому типу, по его сильным рукам и ласковому взгляду зеленых глаз. Я вздохнула. Да, пора возвращаться. Не могу больше… Здесь удивительно и прекрасно, но как хотелось бы, чтобы Рил был рядом. Лучше я снова буду сюда переноситься на короткий срок и продолжать тренировки.
Да и истосковались мы по нормальной пище. Вся эта волшебная еда замечательна, но не могла я видеть уже эти сотворенные супы и пирожки. Вроде и вкус, и вид — все как в настоящих блюдах. Но не было чувства полного удовлетворения, так как я психологически воспринимала их ненастоящими. Хотелось твердой и ароматной копченой колбасы, черного хлеба, соленых огурцов и квашеной капусты с отварной картошечкой, а еще — Любавиного морса из клюквы. Я сглотнула слюну. Все, точно, пора домой.
— Филь, слушай! — Я повернула голову к фамильяру. — А ты не считал дни? Сколько мы уже тут живем?
Мы втроем отдыхали на лужайке у озера. Марс пытался поймать зубами малюсеньких рыбешек на мелководье, я лежала, глядя на вечерние облака, а Филя валялся рядом на спине, раскинув лапы во все стороны и подставив толстое пузо уходящему солнышку.
