На торчащем вверх «когте» болтался виновник заминки. А если быть точнее, то не совсем болтался. На самом острие рога размеренно вращалось белого цвета кольцо, явно металлическое. И за ту долгую минуту, пока ученый за ним растерянно наблюдал, оно не сбавило своего ритма. Из какого бы материала кольцо ни было сделано, по всем законам физики, оно уже должно было остановиться. Или по крайней мере должен был снизиться и без того вялый начальный темп его вращения, при котором любому материальному предмету из нашего мира инерции хватило бы от силы на два-три оборота. Профессор не мог поверить своим собственным глазам, но кольцо продолжало размеренно вращаться, игнорируя его веру, а вместе с ней и все известные ученому законы физики. Осталось загадкой и то, в какой именно момент оно материализовалось (стало видимым). Стас этого не успел заметить. Максимум прошло секунд пять, пока профессор, потеряв из вида крюк, вставал на ноги.
За валуном в очередной раз громко блеванул парнишка. Этот звук выдернул Стаса из размышлений в реальность. Ученый схватил колечко, оно оказалось очень легким, быстро спрятал его в карман куртки и, как ни в чем не бывало, уселся на булыжник рядом с уловом в ожидании команды погрузки материала.
Все, что произошло потом, для Стаса окуталось в густой туман полного безразличия и проплыло мимо его сознания. Он уже знал, что ему нужно делать и в какой последовательности, а потому безучастно наблюдал за погрузкой останков и неудачными попытками выудить из аномальной области кости разведчика. Но когда из уст майора прозвучал вопрос о дальнейших действиях, профессор ожил и выдал уже давно подготовленный ответ.
Минуту спустя майорский ВАЗ унесся куда-то за холмы, где в пограничных казармах уже несколько месяцев без особых успехов работала специальная лаборатория МОБ. Стас же в сопровождении нескольких бравых ребят уехал назад в свой лагерь, чтобы, забрав нужное оборудование, присоединиться к дальнейшим исследованиям напасти, свалившейся на голову братского монгольского народа. Хотя это ярое стремление – как можно быстрее помочь в решении проблемы – было лишь уловкой.
Как только начальник лагеря влетел в свою юрту, он сразу ткнул пальцем в стройные ряды ящиков, которые занимали большую часть пространства его импровизированного кабинета. Молодые и крепкие монгольские парни тут же принялись грузить их в машину. Стас еще немного пометался по юрте, стараясь не сбить путающегося под ногами сына, пометил на погрузку все еще запакованные после переезда коробки и попросил жену приготовить гостям чай.
– Что ты ищешь, какое антинаучное барахло тебе еще нужно? И для каких это исследований тебе понадобилась моя стиральная машина? А коробка с игрушками ребенка тебе зачем?
– Тише, не свисти, – шикнул на нее муж и, дождавшись, пока последний грузчик выйдет, тихо затараторил: – Прости, солнышко, тут дело государственной важности. Без шуток. Подыграй мне немного, и скоро вся наша жизнь вернется в прежнее русло. Ну, там, это… столица, квартира, рестораны, театры и остальное.
– Хорошо-хорошо! – Услышав последние слова, супруга мгновенно подобрела, в ее глазах загорелись огоньки надежды. – Что делать? Какие приборы тебе нужны? Я их сейчас же найду…
– Да хрен с ними, с приборами-то, запакуй в пустые ящики любые объемные вещи, заклей все клейкой лентой, чтобы не было понятно, что там внутри, и пусть эти дятлы все погрузят. Если закончат раньше, чем я вернусь, угости их чаем, покорми, в конце концов, дай моего коньяка выпить! Короче – делай что угодно, чтобы выиграть мне время.
– Хорошо, поняла.
Супруга кивнула, отправила Сеньку напутственным шлепком под зад за отгородку его комнатушки и бросилась исполнять указания. Стас же тем временем незаметно вышел и стремглав побежал к юрте, в которой расположился узел связи.
Внутри сидел Сан Саныч – единственный «выживший» после вчерашнего связист. Откинувшись на спинку стула, он обхватил руками голову, которую отчаянно долбило суровое похмелье, и безучастно втыкал в графики и таблицы, висящие перед ним на стене. Он даже не обратил внимания на взмыленного начальника лагеря, появившегося в его владениях. Чтобы вывести связиста из транса, Стасу пришлось дать ему хорошего пинка. Саныч очнулся, повернул голову и красными глазками, в которых читались лишь мольба и страдание, уставился на своего начальника.
– Это, отчеты и эти… э-э-э… – промямлил связист, – …короче, у нас все в порядке. А у вас?
– Саныч, соберись! Дай мне срочно «красный канал»!
Упоминание о специальном зашифрованном канале связи, предусмотренном для связи с Москвой на случай обнаружения геологами стратегических ископаемых, взбодрило Сан Саныча. Он заерзал на стуле и, продолжая левой рукой поддерживать больную голову, пальцами правой, словно пианист, забегал по панелям аппаратуры.
– Тридцать девятая, я – третий геологический. Как слышите? Прием, – произнес он после необходимых манипуляций.
Запрос ушел на промежуточную станцию в Улан-Баторе, где находился штаб тридцать девятой армии Забайкальского военного округа. Ответ не заставил себя долго ждать. Привычно шикнули динамики, и голос связиста по ту сторону канала размеренно произнес стандартные фразы.
– Третий геолог… – на секунду голос пропал в помехах, – …тридцать девятая общевойсковая, вас слышу хорошо. Докладывайте.
– Тридцать девятая, срочно связь с большой землей, код красный. Повторяю, код красный. Как поняли?
– Понял, код красный. Даю канал.
Долгие две-три минуты ответа не было. Стас нервно мерил шагами юрту, бубня что-то несуразное себе под нос. Саныч сначала молча наблюдал за ним, не понимая, какой такой стратегический ресурс можно было обнаружить с утра пораньше еще до начала разведки и бурения.
– А что, собственно, случилось? – Связист не выдержал нервного напряжения. – Нашли еще одну золотоносную жилу? Нет? Вольфрам? Кимберлитовая трубка? Залежи урановой руды?
– Не мелочись, Саныч, тут у нас ситуация повеселее будет. Тут у нас…
Договорить Стасу не дала ожившая радиостанция. В эфир попал конец спора двух мужчин. Судя по тону разговора, у этих двоих напрочь отсутствовало желание отвечать на вызов даже по экстренному каналу. Они решали, чья сейчас очередь «себе мозги парить». Сказалась разница во времени. Если здесь было раннее утро и большинство персонала в полудреме бродило по лагерю, то в столичной гэбэшной дежурке вызов с периферии кому-то явно оборвал глубокий сладкий сон.
– …ладно, давай я! – завершил короткий спор один из мужчин и недовольно обратился к тому, кто его побеспокоил: – Ну, что там еще такое, не могущее до утра подождать?
Саныч как-то странно нахмурился и спешно встал со стула, уступая начальнику место перед стационарным микрофоном. Пока Стас усаживался и собирался с мыслями, прошло еще с десяток-другой секунд, но и их хватило, чтобы находящийся по ту сторону человек начал нервничать.
– Третий геологический, алло, мля! Вы че там, передохли, что ли?!
– Доброе утро, третий геологический на связи, срочно необходимо связаться с академиком Брониславиным Игорем Васильевичем. Дело государственной важности. Решение требует профессиональной консультации.
