— Какое отношение он имеет к вашему делу? — спросил Мейсон.
— Ему удалось приобрести те пять процентов акций, которые
принадлежали нашей работнице.
Мейсон нахмурился:
— Зачем? Он что, хочет влезть к вам в дело?
— Поначалу я так и подумала. Когда он сегодня предъявил
сертификат, чтобы я зарегистрировала передачу ему этих пяти процентов, он даже
пошутил насчет немого партнерства, но теперь я думаю, что у него гораздо более
зловещие планы.
— Продолжайте.
— Чуть больше года назад моя сестра вышла замуж — полтора
года, если быть точной.
— Кто ее муж?
— Роберт К. Лоули.
— Чем он занимается?
Она сделала короткий жест рукой, выразительнее всех слов
говоривший об ее отношении к Бобу.
— Он управляет капиталом моей сестры.
— Этого капитала достаточно, чтобы нагрузить его работой?
— Было достаточно, когда он начинал.
— Насколько я понимаю, под его руководством дела пошли менее
успешно, — улыбнулся Мейсон.
— Вы правильно понимаете.
— А что об этом говорит ваша сестра?
— Примерно год назад у Карлотты начались боли в сердце. К
врачам она обратилась гораздо позже, чем следовало бы. Несмотря ни на что, она
как одержимая продолжала заниматься делом, и когда в конце концов ей все-таки
пришлось сдаться, болезнь оказалась изрядно запущенной. Врач говорит, что
теперь потребуется долгое время, Прежде чем она сможет вернуться к нормальной
жизни. И на протяжении всего периода лечения ей абсолютно нельзя волноваться
или нервничать.
— Она знает об истинном состоянии ее финансов? — спросил
Мейсон.
— От души надеюсь, что да, — с чувством произнесла Милдред
Фолкнер.
— Но вы ее никогда об этом не спрашивали?
— Мы вообще избегаем говорить о ее муже. Мне он никогда не
нравился. Карла считает, что я предубеждена против него.
— Она его любит?
— Боготворит. А он достаточно хитер, чтобы поддерживать в
ней это чувство. Ей ведь много не нужно: чуть-чуть лести, маленькие знаки
внимания — этого вполне достаточно для любой женщины. Ну, вы знаете, как ведут
себя мужья богатых жен. Стыдно, конечно, что все другие не могут усвоить этого
простого правила, но похоже, только те, кто каким-то образом наживается на
этом, берут на себя труд ухаживать за своими женами.
— Я вижу, вы с самого начала не одобряли этот брак.
— Разумеется, не одобряла. Я всегда считала Боба размазней,
обманщиком, охотником за легкими деньгами.
— И это ему, видимо, известно?
— Известно. О, мы всегда пытались соблюдать приличия. В
общем и целом уживались мы неплохо. Иногда — еще до того, как у Карлы заболело
сердце, — мы все вместе выезжали куда-нибудь на уик-энд, и Боб был так
внимателен ко мне, так предупредителен, ну просто мед. В этих случаях Карла
многозначительно посматривала на меня, словно говоря: «Неужели ты не видишь,
какой он грандиозный парень, Милли?»
— И какова была ваша ответная реакция?
— Я пыталась быть такой же обходительной и сладкоречивой,
как и он, но внутри у меня все клокотало. Я еще могу вынести мужчину, который
ни от кого не скрывает, что ему в действительности нужно, но медоточивых
лицемеров просто ненавижу.
— Что ж., в этом плане ситуация более-менее ясна. Что
дальше?
— Карла слепо доверяет Бобу. Когда у нее начались проблемы с
сердцем, Боб взял в свои руки ведение всех ее дел. Если она чем-то
интересовалась, он говорил, что не время ей сейчас беспокоиться о делах, что
все идет просто превосходно.
— Но вы этому не верили?
— Я знала, что это не правда.
— Каким образом?
— Видите ли, примерно с неделю назад Боб попал в аварию.
Никто бы и не обратил на это особого внимания, но он вдруг ни с того ни с сего
стал все подробно рассказывать и объяснять, причем как-то уж слишком подробно.
Когда вы раскусите Боба, узнаете, что он за человек, он становится для вас
открытой книгой. Если он собирается соврать, он так тщательно все продумает и
отрепетирует, так подгонит каждую деталь к целому, что… ну, получается слишком
гладко, чтобы быть правдоподобным. Знаете, как бывает, когда видишь золоченую
лилию или написанную красками розу.
— Значит, он лгал вам про аварию?
— Да, когда я спросила его о ней.
— И вы решили проверить достоверность его рассказа?
Она слегка покраснела и сказала:
— Когда Пивис зашел в магазин и попросил зарегистрировать
передачу ему пяти процентов акций в книгах корпорации, я надолго задумалась. Я
вдруг поняла, что, если кто-то, имея эти пять процентов, сможет потом
заполучить акции Карлы, у него в руках окажется контрольный пакет. Наверное, с
нашей стороны это была большая ошибка — я имею в виду все те же пять процентов,
— но тогда никто и не задумывался, чем это может обернуться. Ведь корпорация
была нашим семейным делом. Я даже забыла об этом сертификате, потому что мы с
сестрой продолжали вдвоем вести все дела и сами принимали все решения. Собрание
директоров так ни разу и не созывалось, а последняя встреча с маклером
состоялась три года назад. Однако, как бы то ни было, те пять процентов
представляют собой сейчас баланс власти.
— Насколько я понимаю, вы ведете к тому, что ваш зять сумел
завладеть пакетом акций, принадлежавших вашей сестре..
— Да, именно об этом и речь. Только все еще хуже. Судя по
всему, Боб совершенно зарвался. Карла верит ему безоговорочно. Она оформила на
него доверенность, передала ему все свои ценные бумаги и право представлять ее
во всех делах на то время, пока она больна. Доктор настоял, чтобы ее не
беспокоили деловыми разговорами. Я почти уверена, что Боб так или иначе
приложил к этому руку; наверняка именно он подсказал врачу эти слова. Это было
бы совсем нетрудно сделать; достаточно намекнуть, что Карла принимает очень
близко к сердцу все, связанное с нашими магазинами.
Мейсон кивнул.
— Где, по-вашему, эти акции могут находиться сейчас? —
спросил он.
— Скорее всего, они попали к человеку по имени Линк. Он
является одним из владельцев «Золотого рога». Девушка, сидевшая в машине моего
зятя в момент аварии, работает в этом клубе и служит прикрытием для… Кстати, ей
пора бы уже быть здесь. Она и есть тот самый свидетель, о котором я вам говорила
по телефону. Она, видимо, появится с минуты на минуту.
— Она не придет, — коротко сказал Мейсон.
