Она передала ему талон.
— Знаете, мистер Мейсон, я начинаю чувствовать себя лучше.
После разговора с вами у меня на душе стало гораздо легче. Своим спокойствием и
уверенностью вы заражаете всех вокруг себя. Только об одном вам не стоит
беспокоиться.
— О чем же?
— О моей причастности к убийству.
— Почему?
— У Боба, конечно, не хватит мужества самому за все
ответить, но он и не допустит, чтобы отвечать пришлось мне. Он напишет письмо в
полицию или что-нибудь в этом роде и все им расскажет, а потом он…
— Потом он что? — спросил Мейсон, когда ее голос замер.
— Потом он станет беглецом.
— А что он будет делать с деньгами? У вас общий счет в
банке?
— У него есть моя доверенность. Если задуматься, большая
часть моих доходов за последнее время поступала, вероятно, на его счет.
Впрочем, не знаю. Я давно не занималась делами. Врач запретил мне даже думать о
бизнесе. Я все взвалила на плечи Боба.
— Каково нынешнее состояние ваших финансов?
— Я не знаю, мистер Мейсон… После всех недомолвок Милли
насчет Боба и лошадей… я просто не знаю.
— У вас достаточно денег, чтобы оплатить счета здесь, в
отеле?
— О да. У меня есть около сотни долларов наличными и книжка
дорожных чеков.
— Чеки сейчас при вас?
— Да, я всегда ношу их с собой в сумочке.
— Сколько у вас осталось?
— Почти тысяча долларов… кажется, точная цифра — девятьсот
двадцать. Там несколько чеков по двадцать долларов, несколько по пятьдесят и
несколько по сто.
— Я забираю их у вас все, — сказал Мейсон.
Он подошел к письменному столу, взял лист бумаги, аккуратно
оторвал верхнюю часть с эмблемой отеля и написал:
«В счет полученной суммы я настоящим удостоверяю продажу и
передачу Делле Стрит дорожных чеков, перечисленных ниже, на всю сумму,
указанную там же. Я настоящим уполномочиваю вышеназванную Деллу Стрит в
качестве моего агента подписывать чеки моим именем, получать по ним наличными и
передавать деньги Перри Мейсону. Я настоящим назначаю вышеназванную Деллу Стрит
моим агентом и действительным представителем, с тем чтобы она могла обращать
все и каждый из указанных чеков в наличные в такое время, в таком месте и таким
образом, каковые она сочтет целесообразными».
Мейсон отнес бумагу на постель к мисс Лоули и сказал:
— Прочтите, подпишите, а затем собственной рукой внесите
сюда описание чеков, их номера и суммы. Вы должны понять, что этот документ
оформляется исключительно в ваших интересах. Пока вы здесь, вам понадобятся
деньги, чтобы продержаться. Вы не можете получать по чекам как Карлотта Лоули,
будучи зарегистрированной под именем миссис Дюнкерк. Вот, возьмите это сейчас,
и я буду передавать вам дополнительные суммы, по мере того как они вам
понадобятся.
Мейсон раскрыл бумажник и отсчитал три сотни долларов
банкнотами по десять долларов.
— Боюсь, я не совсем понимаю. Мне ни к чему такая сумма
наличными, а вам, если вы будете моим адвокатом, потребуется гонорар. Вы можете
взять эти чеки в качестве обеспечения и…
— Ваша сестра сказала, что о моем гонораре позаботится она.
С этим можно подождать. В данный момент у меня появился некий план. Эти чеки
понадобятся именно для осуществления этого плана. Мне нужна от вас расписка на
триста долларов, которые я вам вручил.
Он вернулся к столу, набросал расписку и подал ее миссис
Лоули.
— Итак, — сказал Мейсон, доставая из кармана авторучку, — не
пытайтесь понять, что и зачем я делаю. Не задавайте вопросов — я на них все
равно не отвечу. Я принимаю ваши слова на веру. Придется и вам довериться мне.
— Но, мистер Мейсон, почему я не могу просто рассказать в
полиции, что произошло? Почему я не…
— Косвенные улики, — прервал ее Мейсон, — часто оказываются
убедительным лжесвидетелем, когда-либо выступавшим в суде. Вы сунули голову в
петлю. Вы защищали Боба — вам это кажется вполне естественным. Но есть люди,
которые могут посмотреть на это иначе. Вы не замечаете самой серьезной улики
против вас во всем этом деле.
— О чем вы говорите?
— Вы сказали мне, что останавливались на той станции
техобслуживания с магазинчиком, помните? Там был праздничный вечер. Вы
расспрашивали гостей, как вам проехать к дому Линка. Кто-то знал, где это, и
объяснил вам, как туда добраться. При данных обстоятельствах вас опознает целая
группа свидетелей. Вы были возбуждены, с трудом управляли собой, вас беспокоило
сердце — ваш вид не мог не показаться подозрительным.
— Вы хотите сказать, что в полиции могут подумать, будто это
я его убила?
— Они будут настолько уверены в этом, — угрюмо произнес Мейсон,
— что, если мне не удастся навести их на след настоящего преступления, они
закроют дело и передадут его в суд сразу же, как только получат показания тех,
кто видел вас на станции.
Она закрыла глаза, подумала несколько мгновений и тихо
сказала:
— Ну что ж, почему бы и нет? В конце концов, мистер Мейсон,
я уже давно перестала себя обманывать: сердце у меня плохое. После того, что
произошло вчера ночью, оно никак не стало здоровее. Боб… он ведь любит жизнь, и
то, что он сделал, он сделал для меня. Я никогда не смогу ему этого простить,
но я могу понять, почему он это сделал. Так почему же мне не взять всю
ответственность на себя?
— Через несколько минут, — ответил Мейсон, — мы будем знать
о вашем сердце немного больше, чем сейчас. А вы пока приподнимитесь, обопритесь
на подушки и постарайтесь ни о чем не думать. Перепишите номера чеков на
доверенность, а затем подпишите оба документа. Пока вы этим занимаетесь, я
спущусь в холл и дождусь там доктора Уиллмонта. Когда я вернусь вместе с ним,
вы передадите мне обе бумаги и чековую книжку. Не говорите доктору Уиллмонту,
что это за документы. Просто передайте мне чеки и бумаги, сложив их вместе.
Он встал и посмотрел на нее, ободряюще улыбаясь.
— Когда мы узнаем побольше о вашем сердце, увидите, все
окажется далеко не так плохо, как вы предполагаете. Доктор Уиллмонт — очень
компетентный врач, скоро вы сами в этом убедитесь.
Он вышел в коридор, закрыл за собой дверь и спустился вниз.
Он не прождал там и двух минут, как появился доктор Уиллмонт.
— Итак, что мы имеем на этот раз?
— Женщину, которой необходим тщательный осмотр.
— Кто она?
— Ее имя Чарльз Экс Дюнкерк. Она из Сан-Диего.
— Что от меня потребуется?
