— И что же сделал он?
— Приехал и забрал ее.
— А потом?
Мейсон погладил подбородок.
— Вот в этом-то вся и загвоздка. Давай-ка съездим туда и
посмотрим, что там можно узнать.
Они проехали к «Молей Армс». Мейсон позвонил в квартиру
Эстер Дилмейер, ответа не получил и вызвал управляющую.
— Вы, наверное, помните меня. Я был здесь вчера вечером в
связи с этим отравлением…
— О да, конечно, — кивнула она, улыбаясь.
— Я бы хотел забрать кое-какие вещи из квартиры мисс
Дилмейер и отвезти к ней в больницу. Вы не будете любезны дать мне дубликат
ключа?
— Это я вряд ли смогу сделать, — ответила она и, подумав
несколько секунд, добавила:
— Но я поднимусь туда вместе с вами и побуду в комнате, пока
вы соберете все, что нужно.
— Прекрасно, — сказал Мейсон, стараясь, чтобы его голос
звучал по-прежнему спокойно.
Они поднялись по лестнице. Мейсон сумел незаметно вклиниться
между женщиной и стеной так, чтобы попасть в комнату первым, когда она отопрет
дверь.
Квартира была пуста.
— Что вы хотели забрать? — спросила управляющая.
— Ночную рубашку, тапочки, туалетные принадлежности. Я, в
общем-то, вполне беспомощен в таких вещах, но, надо думать, как-нибудь сумею с
этим справиться.
— О, я с удовольствием вам помогу! Кажется, здесь в шкафу
есть чемодан. Да, вот он. Вы можете пока присесть где-нибудь и подождать
немного, я мигом все соберу. Кстати, как она?
— Вы так любезны. Она чувствует себя неплохо. Мейсон
огляделся. Полиция немало потрудилась, снимая отпечатки пальцев — следы порошка
сохранились на телефоне, столе, дверных ручках. Пепельницы были полны
сигаретных окурков. Глядя на них, Мейсон пытался установить, были ли эти окурки
оставлены полицейскими, которым пришлось провести в комнате довольно много
времени, собирая улики, или они являлись свидетельством того, что кто-то
побывал здесь уже после них.
Пока управляющая аккуратно укладывала белье в чемодан,
Мейсон внимательно исследовал содержимое пепельницы. Он обнаружил окурки трех
широко известных сортов сигарет. На окурках одного сорта были видны следы
губной помады. На всех остальных помады не было. Окурков с помадой он насчитал
четыре штуки, окурков другого сорта — пятнадцать и третьего — двадцать два.
Мейсон. отметил одну любопытную деталь — почти все окурки двух последних сортов
были довольно длинными. Курившие их люди явно нервничали: редкая сигарета
выкуривалась больше чем до половины, прежде чем быть раздавленной в пепельнице.
— Больше ничего не нужно? — спросила управляющая.
— Нет, спасибо. Это все. А вы не знаете, здесь кто-нибудь
был сегодня?
— Сегодня? Нет, не думаю. Ко мне, по крайней мере, никто не
обращался.
— Полиция?
— Нет. Они закончили все прошлой ночью, вернее, сегодня рано
утром.
— Здесь убираются?
— Только раз в неделю. Она сама следит за своей квартирой,
за исключением регулярных уборок в конце недели.
— Когда должна быть следующая?
— Не раньше субботы.
— Большое вам спасибо. Я передам мисс Дилмейер, как вы мне
помогли.
Он вышел на улицу с чемоданом в руке, бросил его на заднее
сиденье машины и сказал Делле:
— Что ж, похоже, мне придется прокатиться в больницу. В
больницу он приехал в двадцать минут шестого. Доктор Уиллмонт был уже на месте.
— Больная еще здесь? — спросил Мейсон.
— Больная, — ответил доктор Уиллмонт, — еще здесь. Минут
сорок назад она проснулась, и, хотя чувствует себя пока не очень уверенно,
сознание ее быстро проясняется.
— Полиция уже знает?
— Нет еще.
— Но, я полагаю, они распорядились, чтобы их немедленно известили,
как только…
— Верно. А я распорядился так, что о состоянии пациентки
известить следует прежде всего меня, что никакая информация не должна
выдаваться кому бы то ни было без моего ведома и что ни один посетитель не
может быть к ней допущен, пока я лично ее не осмотрю. Здесь больница, и
распоряжается здесь только врач.
— Что ж, это очень славно. Насколько крупные неприятности я
вам доставлю, если проскользну к ней в палату и побеседую с ней до прихода
полиции?
— Вы доставите мне огромные неприятности, — резко ответил
доктор Уиллмонт. — И вы сами это прекрасно знаете. Это поставит в ложное
положение меня и отразится на репутации больницы. В определенных пределах я
могу пренебречь полицейскими инструкциями, но в этом случае я лично беру на
себя всю ответственность и руководствуюсь исключительно заботой о здоровье
пациента.
— Я глубоко уважаю вашу принципиальность и вашу
профессиональную этику, доктор, — улыбнулся Мейсон. — Но послушайте, вы знаете
всю механику работы больницы, я — нет. Как бы поговорить с Эстер Дилмейер
раньше полиции, чтобы не ставить вас в ложное положение?
— Вам придется сделать это без моего ведома, — туг же
ответил доктор Уиллмонт.
— И так, чтобы об этом не узнала дежурная сестра?
— Совершенно верно.
— И, насколько я понимаю, вы оставили персоналу абсолютно
недвусмысленные инструкции, что ничего подобного не должно произойти.
— Вы опять правы. Мейсон закурил.
— Я вскоре вызову дежурную сестру к себе, чтобы ознакомиться
с графиком изменения температуры и давления крови больной. Больная находится в
палате номер 319. Затем я пошлю сестру в фармацевтическое отделение, чтобы
получить там назначенные лекарства. Лекарства будут таковы, что их изготовление
займет некоторое время. Сожалею, но я не могу допустить вас к больной. Это
абсолютно исключается, пройдите сюда, пожалуйста.
Он взял Мейсона под руку, подвел его к столику, за которым
сидела сестра, и обратился к ней:
— Ни один посетитель ни при каких обстоятельствах не может
быть допущен к мисс Дилмейер, пока с ней не побеседуют люди из полиции. Полиция
будет говорить с ней только тогда, когда я дам на это свое разрешение.
— Я так и поняла вас, доктор, — ответила женщина.
— Сожалею, мистер Мейсон, — произнес доктор Уиллмонт,
поворачиваясь к адвокату, — но вы сами видите…
— Благодарю вас, доктор. Я понимаю вашу позицию. Не скажете
ли вы мне, когда я смогу ее повидать?
Уиллмонт сухо и решительно покачал головой:
— Ничего не могу вам сказать на этот счет, сэр. Я выступаю в
этом деле только как врач. В ту минуту, когда ей будет разрешено видеть вообще
кого-нибудь, я извещу об этом полицию. С того момента, если ее здоровье не
будет под угрозой, я никоим образом не смогу определять, кто и когда должен с
ней встречаться. Все это будет находиться целиком в ведении властей. До
свидания, мистер Мейсон.
