— Черчиль пусть идет к черту.
— Это ваш окончательный ответ?
— Нет. Если он в течение часа отпустит миссис Лоули на
свободу, он получит сертификат. В противном случае он получит его, только когда
я уже не смогу сдержать свое горячее желание ему его передать.
— Боюсь, что миссис Лоули предстанет перёд судом присяжных.
— По какому обвинению?
— По обвинению в предумышленном убийстве.
— Значит, вы все-таки решили повесить это на нее?
— У нас нет альтернативы. Ее муж сделал ряд уличающих
заявлений.
— Уличающих его или ее?
— Ее.
Шокированная его словами, Милдред Фолкнер забыла о своих
новых нападках на Трэгга и недоверчиво спросила:
— Вы хотите сказать, что Боб сообщил вам нечто такое, что
обернулось против Карлы?
— Да, — кивнул Трэгг и тут же торопливо добавил:
— Вообще-то я не должен был вам этого говорить, но… — Он
вздохнул. — Если откровенно, Мейсон, меня это совсем не радует.
— Почему?
— Боб Лоули произвел на меня впечатление порядочной свиньи,
мерзавца, обманщика. Его жена, наоборот, кажется мне прямой и полной
достоинства женщиной.
— Это рассказал вам Боб? — спросил Мейсон. Трэгг колебался.
— Послушайте меня, Мейсон, вы быстро соображаете. Обычно вам
удается вытаскивать своих клиентов тем или иным способом. Черчиль, наверное,
всыплет мне за это по первое число, но…
— Ну?
— Я служу народу, — вдруг решительно заговорил Трэгг. — Я
лишь маленькое колесико в большой машине. Для меня важнее всего результат. Я
имею дело с преступниками, и это моя работа.
— К чему эта прелюдия? — спросил Мейсон.
— А вот, к чему. Я сожалею, что поступил так с миссис Лоули.
Если бы я знал, насколько тяжело ее состояние, я бы никогда не начинал это.
Говорю вам честно.
— Но вы пошли.
— Правильно. Пошел. Я не отказываюсь. С ней будут обращаться
точно так же, как с любым другим заключенным. Только закон не предусматривает
такой ситуации. Женщина опасно больна. Малейшее перевозбуждение может оказаться
для нее роковым.
— Давайте послушаем, что вам рассказывал Боб Лоули, —
произнес Мейсон вместо комментария.
— Лоули, — с горечью сказал Трэгг, — казался совершенно
убитым из-за состояния жены. Он так стонал, что мы разрешили ему увидеться с
ней. Он опустился на колени подле ее кровати и поцеловал рукав ее ночной
сорочки.
— Продолжайте.
— Так вот, прямо перед этим он сломался и выложил нам все.
— И что же ему было известно?
— Он сказал, что выехал из дома на машине, что по дороге к
нему подсел его друг и попросил ненадолго одолжить ему машину. Лоули нужно было
позвонить в несколько мест, потому он остановился на Каултри-стрит и вышел, а
его друг поехал по своим делам. Он сказал, что его жена следила за ним, что его
машина отправилась в Лиловый Каньон, что жена последовала за ней и побывала в
доме Линка.
— Откуда он все это знает?
— Она сама ему рассказала.
— И он все выложил полиции?
Трэгг кивнул.
— Его разговор с женой является личной, конфиденциальной
беседой, — заметил Мейсон. — Никто не имел права расспрашивать его о том, что
ему сообщила жена.
— Поначалу он потрясал воздетыми кулаками, клялся, что из
него не исторгнут ни слова из того, что она ему доверила. Десять минут спустя
он уже рыдал и взахлеб выкладывал все, что знает.
— С него станется, — с омерзением произнесла Милдред
Фолкнер.
— Я надеюсь, вы понимаете, чего он добивается, Трэгг? —
спросил Мейсон.
— Спасает собственную шкуру.
— Нет, не это.
— А что же тогда?
— Прикиньте сами. Его жена в опасном состоянии. Ей нельзя
волноваться. Напрягаться и переживать — тем более.
Все это не так эффектно смотрится, но в конечном итоге
действует вернее.
— К чему вы клоните?
— Кому по завещанию отказано все ее состояние? Бобу. Кто
получит страховку в случае ее смерти? Боб. Кто унаследует ее имущество,
движимое и недвижимое? Боб.
Трэгг недоверчиво нахмурил брови.
— Мейсон, вы что, хотите сказать, что он решится убить
собственную жену?
— А почему бы нет? Другие же убивают. Никак не скажешь, что
в анналах преступлений такие убийства редкость. К тому же обстоятельства
сложились для него как нельзя более удачно. Все, что ему сейчас нужно делать,
так это науськивать на нее вас, ребята, а когда ее сердце остановится, вы же
сами и будете расхлебывать эту кашу, А он, сидя на деньгах, будет только
посмеиваться.
— Не в очень-то лестном виде вы его рисуете.
— А с какой стати мне рисовать его по-другому?
— На чем основано ваше предположение?
— Это не предположение. Это обвинение. Я отвечу за то, что
это и есть его план.
— В полиции не станут обращаться с ней так, что это
приведет… ну, к фатальным последствиям.
— Как же, не станут, черта с два. Вы уже почти достигли
цели.
— Мы ей ничем не повредили.
— Не обманывайте себя. Она уже поправлялась полным ходом, а
потом…
— Я не отвечаю за возбуждение, охватившее ее при совершении
убийства.
— Никакого убийства она не совершала. А вот понервничать ей
действительно пришлось. И это свело все лечение на нет. Но вчера утром я
пригласил опытного врача, чтобы он осмотрел ее. И у вас никогда не хватит духу
позволить ему осмотреть ее сейчас и засвидетельствовать все изменения,
происшедшие за последние сутки.
— Нельзя валить только на нас вину за все такие отклонения,
— произнес Трэгг, пытаясь выглядеть раздраженным.
— Правильно, но есть в них и часть, лежащая на вашей
совести. А теперь посмотрите на Лоринга Черчиля. Этот надувшийся от
самодовольства книжный червяк задергает ее до смерти. Погодите, вот Боб
подбросит ему еще парочку свежих фактов, и он начнет сновать из своего кабинета
в палату миссис Лоули и обратно, пока не протопчет желоб в полу.
— А что Боб говорил кроме этого? — спросила Милдред Фолкнер.
— Не очень много, — ответил Трэгг. — Его показания осложнили
ей жизнь больше косвенно, чем прямо.
