— Я внимательнейшим образом рассмотрел улики против мисс
Фолкнер, — сказал Мейсон. — Она не смогла бы послать эти конфеты, даже если бы
имела такое намерение.
— Как это так?
— Она не имеет необходимого опыта обращения с шоколадными
конфетами — это во-первых, и, во-вторых, она никогда не бывала в «Золотом роге»
до того вечера, когда встретились там с вами, и, следовательно, не могла
воспользоваться ни машинкой, ни клеем, ни бумагой. Нет, только один человек
полностью удовлетворяет всем требованиям.
— И кто же он? — спросила Эстер Дилмейер.
— Вы, — тихо произнес Мейсон. Она привстала со стула:
— Я?! Вы хотите сказать…
— Я хочу сказать, — невозмутимо продолжал Мейсон, — что вы
являетесь единственным человеком, который мог бы послать эти конфеты. Вы
послали их себе сами.
— А потом наелась яду, просто ради удовольствия прокатиться
на «скорой помощи» в больницу, — саркастически заметила она.
Лейтенант Трэгг подался вперед и уже открыл рот, намереваясь
что-то сказать Мейсону, но тот, не отрывая взгляда от Эстер Дилмейер, произнес
уголком губ: «Заткнитесь, Трэгг» — и продолжал обращаться к ней:
— А вы и не съели ни одной отравленной конфеты.
— Ах вот как: значит, не съела. Мне просто захотелось
отдохнуть в больнице. Я притворилась спящей и обвела доктора вокруг пальца,
так, что ли?
— Нет. Вы приняли большую дозу веронала, но конфеты, здесь
ни при чем.
В ее жестах начало сквозить раздражение.
— Послушайте, у меня сегодня на вечер есть кое-какие дела. Я
понимаю, что вы спасли мне жизнь. Во всяком случае, вы оплатили больничный
счет. Я почувствовала к вам искреннюю благодарность, но, оказывается, у вас за
пазухой был припрятан камень. Мне сегодня есть чем заняться кроме того, чтобы
сидеть здесь и выслушивать ваши бесконечные бредни.
— Видите ли, — продолжал Мейсон, не обратив на ее слова
никакого внимания, — каждая конфета лежала в чашечке из гофрированной бумаги,
плотно охватывавшей ее со всех сторон.
— Ну и что? — спросила она.
— В коробке конфет, которую мы обнаружили на столе, не
хватало нескольких штук, но там не было и бумажных чашечек. В комнате я их тоже
не нашел. Как бы вы ни любили конфеты, вы вряд ли стали бы поглощать их вместе
с бумагой.
На какое-то мгновение ее бесстрастное лицо дрогнуло. Мейсон
не теряя времени развил преимущество:
— Но окончательно вы выдали себя, когда сказали мне, что,
увидев в коробке с конфетами карточку, подписанную «М. Ф.», вы совершенно
успокоились. Если бы вы говорили правду, эта карточка должна была бы, наоборот,
насторожить вас, потому что всего полчаса назад вы получили точно такую же с
орхидеями. Вы бы даже обязательно заметили на карточке две дырки, проколотые
булавкой, скреплявшей ее с цветами. Не может быть, чтобы вы могли не заметить
этого.
— Вы просто спятили. Зачем мне посылать самой себе
отравленные конфеты?
— Затем, — ответил Мейсон, — что вам нужно было алиби.
— Алиби — для чего?
— Для убийства Линка.
— А, так это я убила его, вон что?
Мейсон кивнул:
— А затем выдали себя, пытаясь сегодня в суде навлечь
подозрения слишком на многих. Вы очень умело подставляли людей, которые знали о
том, как вы любите конфеты и сколько вы можете съесть за раз.
— Да вас прямо заслушаешься!
— Итак, вы решили обеспечить себе алиби. Вам пришло в
голову, что если во время убийства вы будете лежать без сознания, отравленная
снотворным, то лучшего и желать нечего. Поэтому вы послали себе конфеты,
начинили их вероналом, сменили дома вечернее платье на что-нибудь попроще и
поудобнее и поехали в Лиловый Каньон.
Вероятно, предварительно вы позвонили Линку, дабы убедиться,
что он на месте. По дороге вы остановились и позвонили мне. Вы должны были
сделать это достаточно рано, чтобы у вас было алиби на момент преступления, но
одновременно с этим я не должен был успеть добраться до вашей квартиры прежде,
чем вы вернетесь, осуществив свой преступный замысел. Удобнее всего вам было
звонить из дома, где жил Колл. Вы знали, что в холле есть телефонная будка, что
там в это время никого не будет и, следовательно, никто вас не увидит и не
подслушает вашего разговора со мной.
— А зачем же, интересно, мне понадобилось звонить именно
вам?
— На это были особые причины, мисс Дилмейер. Вам нужен был
человек, слову которого полиция поверит безоговорочно. Он должен был
представлять, кто вы такая, но при этом не должен был знать, где вы живете.
Короче говоря, вам нужен был хороший свидетель, не знающий вашего адреса и не
представляющий, где он мог бы его разыскать.
Свое алиби для убийства вы начали планировать дня за два, за
три. Вы ломали себе голову над проблемой: как устроить так, чтобы вас
обнаружили до того, как действие снотворного станет опасным, но не раньше, чем
вы совершите задуманное и вернетесь домой. Вы понимали: чтобы установить связь
между вами и «Золотым рогом», мне потребуется сначала найти Милдред Фолкнер. Но
даже в том случае, если мне удастся сделать это достаточно быстро, у вас еще не
будет основания для беспокойства: никто в клубе не знает, где вы живете.
Вы справедливо полагали, что с мисс Фолкнер я увижусь только
в час ночи, когда она придет ко мне в контору, как было условлено, и только
тогда узнаю о «Золотом роге». И даже после этого мне все равно потребовалась бы
уйма времени, чтобы вас найти.
Однако на деле получилось, что я едва не нарушил ваши планы.
Благодаря редкой сообразительности и детективному таланту моего секретаря мисс
Стрит нам удалось разыскать вас достаточно быстро. На «Золотой рог» мы вышли
практически сразу.
— Какой вы у-умный, — с сарказмом протянула она. — Нет,
дейс-с-твительно!
— Позвонив мне из дома Колла, вы сели в машину, поехали в
Лиловый Каньон, убили Линка и только потом приняли большую дозу веронала. Потом
вы вернулись домой, поставили телефон на пол, проследив, чтобы трубка
оставалась на месте, и отдались во власть снотворного, от которого у вас
слипались веки. К тому времени, когда мы обнаружили вас, вы только что
погрузились в глубокий сон.
— Это и есть ваша версия? — спросила она.
Мейсон кивнул.
— Что ж, можете пойти утопиться вместе с ней. Полагаю, вы
были бы не прочь сделать из меня козла отпущения, чтобы вытащить из тюрьмы
нанявшую вас женщину, которая отвалит вам за это кучу денег, но, к вашему
сожалению, меня такая роль совсем не прельщает. Придется вам поискать дурака в
другом месте.
Наступило молчание. Лейтенант Трэгг посмотрел со своего
места на Эстер Дилмейер, потом отвел глаза. С задумчивым видом он принялся
изучать рисунок на ковре.
