– Знаешь, я очень хотела выйти замуж за нового русского. Вот
тебе и вышла… А в Москве… в Москве у меня было много поклонников. Но
по-настоящему богатого не было. Я нормально зарабатывала в своем агентстве.
Могла позволить себе красивую одежду, косметику из бутика, но это такая мелочь,
Таня! Мне хотелось ездить в большом лимузине, носить норковое манто, сиять
драгоценностями… Когда я познакомилась с Борисом… у него был шикарный джип… О,
я обожала на нем кататься! Борька сорил деньгами направо и налево. Денег у него
было так много, что я не сомневалась в том, что со временем он обязательно
купит собственный лимузин… Деньги, деньги… Проклятые деньги… Наверное, потому,
что мы с мамой жили очень бедно, я была помешана на деньгах. Однажды в
Шере–метьево я наблюдала за молоденькой девушкой, разговаривающей по сотовому
телефону. Она говорила очень долго, я даже засекла время – целый час.
Представляешь, час? А в заключение она произнесла такую фразу: «Ну ладно,
следующую серию ты мне расскажешь в следующий раз, а то тут регистрацию
объявили…» Когда я это услышала, я почувствовала себя ущербной. Ну, думаю,
выйду замуж, стану богатой и тоже буду с подругами сериалы по сотовому
обсуждать… А как мне моя комната в коммунальной квартире надоела, ты даже не
представляешь! Общий туалет, общая ванна – фу! Нет, Борька очень вовремя
подвернулся. А познакомились мы с ним так: я шла по проспекту, подул сильный
ветер и сорвал с моей головы красивую летнюю шляпку с большими полями. В этот
момент у бровки тротуара остановился джип, из него выскочил… мой будущий муж.
Подняв шляпу он спросил, как меня зовут. Через несколько минут я уже сидела в
его джипе и болтала без умолку. Борька довез меня до модельного агентства, а
вечером пригласил в ресторан. Через неделю он подарил мне норковый полушубок,
правда, не совсем такой, как мне хотелось, но вполне симпатичный…
– Он подарил тебе норковый полушубок? – не выдержав
вскрикнула я и выронила нож из рук.
Вот это да! Всю зиму я умоляла мужа купить мне новую шубу,
но он постоянно отнекивался. Мол, как появятся свободные деньги, так и купим. А
свободных денег все не было и не было… Ну и подонок, этого я ему не прощу!
– Ой, ты знаешь, я его об этом даже не просила, –
безразлично сказала Женя, дотянулась до шкафчика, достала оттуда бутылку виски
и начала пить сразу из горлышка. – Боря при всех его недостатках щедрый
мужик. Раньше мне вообще казалось, что он похож на нового русского.
– А как выглядят новые русские? – с интересом спросила
я.
– У новых русских в сортире стоит золотой унитаз, –
засмеялась заметно опьяневшая Женя. – Короче, слушай, подруга: у нового
русского пальцы веером, бритый затылок, золотая цепь, золотые зубы, вилла на
Канарах, «шестисотый» «мерседес». О баксах я даже не говорю. Когда они умирают,
в гроб им кладут банковские карточки и сотовый телефон. Из-под земли девять
дней играет музыка. Мой муж тут явно недотягивает.
– А что же тебя не устраивает? Пальцы веером складывать не
умеет?
– На это-то он мастак, а вот остальное… Ну, купил дом в
Париже, ну и что? Сидим тут, как кроты, и никуда не ходим… Я в Москве к другой
жизни привыкла. Никогда ни в чем себе не отказывала, а как с этим придурком
связалась, так все кувырком пошло… Меня уже от этого дома воротит.
– А вы уже давно вместе? – осторожно спросила я.
– Давно, – с легкостью соврала Женя и допила остатки
виски.
Я выкинула пустую бутылку в мусорную корзину и укоризненно
покачала головой.
– Ты всегда так много пьешь?
– Нет, раньше я почти не пила. Тань, представляешь, Борька
на днях заявил, что в Россию мы больше никогда не вернемся, а это значит, что я
теперь ни с родителями, ни с подругами…
– А у Бориса кто-нибудь в России остался?
– У него до меня была семья. Жена уродина и неполноценный
ребенок.
– Как это неполноценный? – охнула я.
– Мне так муж сказал. Олигофрен, что ли? Мол, весь в мать
пошел.
Все, Пашка, все… Теперь я тебя убью собственными руками. Мой
Санька – олигофрен! Я тебе такого олигофрена покажу – мало не покажется! Возьму
нож и буду кромсать тебя по частям, пока ты не сдохнешь, говнюк поганый!
– А ты веришь тому, что говорит тебе твой муж? – глухо
спросила я, подступая к Жене.
– А мне все равно, – отмахнулась она. – Если бы ты
только знала, как мне все это надоело!
Потянувшись за сигаретами, лежавшими на краю стола, Женя
потеряла равновесие и упала на пол. Выглядела она такой жалкой, что даже
злиться на нее не хотелось.
– Пить надо меньше, – буркнула я и помогла ей
подняться.
– От такой жизни не только запьешь, но и головой тронешься.
Я в Москву хочу. В гробу я видала этот Париж! Этот придурок посадил меня на
цепь, кормит снотворными таблетками и не разрешает никому звонить.
Женя заплакала. Я взяла ее за руку и повела в спальню.
Уложив ее в кровать, сняла с нее тапочки и села рядом.
– Ой, как голова кружится, – простонала она.
– Еще бы она у тебя не кружилась после того, как ты выдула
бутылку виски.
– Ну и что? Я и больше могу. Тань, принеси мне еще
стаканчик, и я буду спать.
– По-моему, тебе уже достаточно.
– Я очень тебя прошу.
Я вернулась на кухню, достала из бара непочатую бутылку
виски, открыла ее и налила неполную рюмку. Затем отнесла рюмку Жене. Женя
схватила ее трясущимися руками и выпила до дна.
– Ой, сопьешься, ты, девочка…
– Я уже спилась.
– Это в восемнадцать-то лет?
– Если этот придурок не прекратит надо мной издеваться и
будет держать меня взаперти, я возьму нож и воткну ему в спину.
– Маша, а почему у вас так? Твой муж кого-то боится?
– Мне кажется, он боится собственной тени…
– А с чем это связано?
– Не знаю, он мне не говорил. Таня, я тебе честно скажу, мы
здесь живем по чужим паспортам. У нас нет прошлого. Борис на самом деле Павел,
а я – Женя. Я вообще не понимаю, как он взял тебя на работу… Но это хорошо, что
он тебя взял. Теперь мне хоть есть с кем поболтать. – Приподнявшись на
локте. Женя приложила палец к губам и с заговорщицким видом прошептала: –
Знаешь, а ведь мы даже не женаты. Не было у нас никакой свадьбы. Все произошло
так быстро. Он купил новые паспорта и сказал, чтобы я забыла о прошлом. Мне
кажется, что в Москве он стырил у кого-то большие деньги, а теперь боится, что
его найдут. Ну и дурак! Мы же в Париже. Мы здесь никому не нужны. Зачем
запирать себя в четырех стенах? Я молодая и хочу жить в свое удовольствие! Он
обещал мне совсем другую жизнь. Он обещал показать мне весь мир, а сам…
