– Ты уже считала? Сколько здесь?
– Нет, пока не считала. Здесь много…
«Эдик» взял у меня из рук пакет, высыпал баксы на стол и,
раскладывая по стопкам, начал считать.
Вместе с долларами из пакета на стол выпали какие-то бумаги
с гербовыми печатями. Тупо посмотрев на них, я отошла к окну, безрезультатно
пытаясь унять нервную дрожь. Неужели все действительно закончилось? Через
несколько дней я сама – сама! – смогу отдать деньга Лютому и вернуться с
Санькой домой… Ну а потом – как повезет…
– Тут ровно четыреста пятьдесят тысяч долларов… – «Эдик»
посмотрел на меня обезумевшим от счастья взглядом.
– Сколько?!
– Четыреста пятьдесят тысяч долларов. Сорок пять пачек по
десять тысяч баксов.
– На что же он тогда купил такой роскошный дом?
– Он взял его в кредит. Вот бумаги. Он внес задаток и должен
был расплачиваться в течение пяти лет. Этот дом стоит триста тысяч баксов. Ты
знаешь, нам здорово повезло, что он купил его не сразу, а решил взять в
кредит, – сказал он, складывая деньги в пакет.
Я подошла к «Эдику» и ласково провела рукой по его щеке.
– Петенька, мы спасены. Осталось только принести деньги
Лютому и показать ему купчую. Все обошлось. Я вернусь домой, заберу Саньку…
– Мы спасены, – кивнул «Эдик» и пристально посмотрел
мне в глаза. – Катя, скажи, ты меня любишь?
– Да… А почему ты спрашиваешь? А, я поняла, я знаю, что ты
хочешь сказать! Не торопи события, Петенька. Ты… сделаешь мне предложение,
когда все закончится… Сначала нужно вернуть деньги и за–брать Саньку.
Я хотела поцеловать его, но он отстранился:
– Катя, я не об этом. Понимаешь, я не собираюсь возвращать
Лютому эти деньги…
– Что? Что ты сказал?
«Эдик» трясущимися руками крепко прижал деньги к груди.
– Петя, ты о чем?
– О том, что я не дурак отдавать такие деньги Лютому. Мне
никогда в жизни столько не заработать. Ты только вдумайся! Тут четыреста
пятьдесят тысяч долларов! Эта сумма поможет нам начать безбедную жизнь!
– Но ведь это же не наши деньги!
– Какая разница, чьи они! В данный момент они находятся у
меня в руках, а это значит, что они мои… то есть наши. Катька, это такой кайф –
держать в руках почти полмиллиона!
– Петя, к чему ты клонишь?
– Катя, а на черта нам возвращаться в Россию? Что я там
имею? По жалкой тысчонке в месяц? Мне надоело быть бедным! Я хочу нормально
жить, понимаешь, нормально! Если я приеду в Россию, мой брат в знак благодарности
отвалит мне пять штук, а что потом? Что будет потом? Опять вкалывать до
седьмого пота? От таких денег откажется только дурак! Теперь-то я понимаю
твоего мужа! Когда берешь в руки этот пакет, балдеешь почище, чем от кокаина!
Нет, мы с тобой не упустим своего счастья! Мы поедем в другую страну, купим дом
и будем жить в свое удовольствие. Нас никто не найдет. Купим новые паспорта…
– …поставим решетки на окнах, – усмехнулась я. – А
потом ты посадишь меня на «колеса» и сдашь в дурдом.
– Я не поставлю решетки на окна… Я думаю, ты никому не
будешь звонить.
Услышав это, я схватилась за голову и, как маятник, заходила
по комнате.
– Деньги, деньги, проклятые деньги! Деньги погубили Пашку,
погубят и тебя. Неужели ты этого не понимаешь?
– Я буду осторожнее, чем он, – тихо сказал «Эдик» и, не
выпуская пакета из рук, сел на диван.
Я опустилась перед ним на колени и, глотая слезы,
произнесла:
– Петенька, миленький, выслушай меня, пожалуйста. Понимаешь,
я не могу убежать с тобой. В Москве у меня остался сын. Он без меня пропадет.
– С ним ничего не случится. – «Эдик» мечтательно
погладил пакет с деньгами. – Он пока поживет у твоих родителей. Лютый не
сможет убить ребенка… У него рука не поднимется…
– А вдруг сможет?! – рыдая, прокричала я. – Мои
старенькие родители могут недосмотреть, и они выкрадут Саньку у родителей.
Родители старенькие, они не вынесут этого. Да и как я вообще буду жить без
ребенка, дурья твоя башка?! У тебя никогда не было детей, тебе этого не понять!
Саньку я не видела несколько дней и уже не нахожу себе места…
– Прекрати орать, – поморщившись, сказал «Эдик». –
От твоего крика в ушах звенит. Я же не прошу тебя отказаться от сына, просто ты
не увидишь его какое-то время. Лет через пять ты сможешь забрать ребенка к
себе.
– Через пять?! Я так не смогу, не смогу!
– Мне твоя истерика уже надоела, Катерина! Короче, ты со
мной едешь или нет?
– Не еду, – всхлипывая, произнесла я.
– Мне будет очень плохо. Я люблю тебя…
– Любишь? – Внезапно мне показалось, что сейчас «Эдик»
встанет с дивана, поднимет меня с пола и наконец извинится за свою дурацкую
выходку. – Тогда отдай деньги Лютому.
– Нет, Катя, не надейся, этого не произойдет.
– Ты никого не любишь, кроме этих гребаных денег, –
холодно сказала я.
– Эти деньги не гребаные. Эти деньги сделают нас
счастливыми…
– Неужели ты ничего не понял, Петя?.. У этого дома лежат три
трупа – вот она, цена счастья! Пашка тоже хотел быть счастливым…
– Я буду умней, чем он. – Вид у «Эдика» был
непреклонный.
– Петенька, прошу тебя, давай вернем деньги Лютому и
вернемся в Москву. Неужели тебе не хочется спокойной жизни? Неужели ты не
устал?
– От чего я должен устать?! От денег?! – Откинувшись на
спинку дивана, «Эдик» громко расхохотался. – Разве от денег можно устать?
Я столько времени их искал… И нашел, нашел… – Посмотрев на часы, он
встал. – Все, Катя, нам пора. Скоро начнет светать. Поехали со мной – и не
дури.
– Куда, Петенька, куда?
– С такими деньгами можно уехать куда угодно. Выбор большой.
Возьмем билеты и рванем.
– Нет, Петя, я никуда не поеду. За домом уже лежит труп
девушки, которая рванула в Париж с ворованными деньгами. Я не хочу повторить ее
судьбу.
– Если ты вернешься в Москву, тебя убьет Лютый. Поехали со
мной.
– Нет! – Я отрицательно покачала головой. – Наши
дорожки с тобой разошлись, Петенька. Жаль, я успела к тебе привязаться за это
время…
– Катя, это твое последнее слово?
– Да.
– Тогда ты просто круглая дура. Тебе не избежать смерти. Ты
никому ничего не докажешь! У нас же есть деньги! Понимаешь, деньги! Все
остальное не так важно…
