Санька, поднимая тучи брызг, плескался под моим присмотром у
самого берега, Пашка жарил шашлыки… Шашлыки у него всегда получались вкусные,
не хуже, чем у Али. Перекусив, мы долго сидели, тесно прижавшись друг к другу,
и разговаривали ни о чем. «Спасибо тебе, Катя, за сына, – неожиданно
сказал мой муж. – Такой парень вырос… Я все сделаю для того, чтобы вы с
ним были счастливыми. Слышишь, Катя, все. Дороже вас у меня никого нет…» А
после этого он нашел киллера и заказал мою смерть… В июле он уже вовсю ухаживал
за Женей и… спал с Милкой. Знал ли он тогда, что вскоре Лютый попросит его
отвезти деньги во Владивосток? Да, наверное, знал… Он заранее готовился к
побегу. Он все просчитал.
Деньги меняют человека. Избитая истина, но это действительно
так. «Эдик» и вовсе помешался у меня на глазах, а ведь тоже что-то любит…
Стеклянные двери операционной распахнулись, и в коридор
вывезли Сашу. Я подошла к нему и взяла за руку. Он посмотрел на меня
одурманенными наркозом глазами и, по-видимому, не узнал.
Ничего, отойдет, он крепкий. Завтра придет в себя.
Проводив Сашу до палаты, я вернулась в свое отделение и
завалилась спать. Незадолго до ужина меня растолкала соседка. Побрызгав в лицо
холодной водой, я поплелась в столовую, без всякого аппетита проглотила скудное
больничное варево, выпила несладкий жидкий чай и пошла звонить. Набирая номер
своей квартиры, я рассчитывала на то, что трубку снимет кто-нибудь из лютовских
братков. Мне хотелось договориться о встрече и рассказать наконец о том, что
произошло в Париже. К моему удивлению, к телефону никто не подошел. Подумав
немного, я позвонила родителям.
– Слушаю вас, – почти сразу ответила мама.
– Мама, привет, а почему ты не на даче? – встревожилась
я.
– Продуктов решили подкупить. Через пару дней назад
вернемся.
– С квартирой все нормально? – осторожно спросила я.
– Нормально, а что с ней будет? Она у нас на сигнализации.
Зря, что ли, деньги плачу?..
– Ой, мам, дай мне поговорить с Санькой, я без него уже не
могу.
– Катенька, а у нас его только что забрали.
– Кто? – От испуга я чуть не выронила трубку из рук.
– Муж твой, кто ж еще!
– Паша?!
– Ну, он товарища попросил. Забыла, как зовут. У него еще
кличка собачья. Бульдог, что ли?
– Дог?
– Точно, Дог! Он приехал, забрал Саньку и повез его к Пашке.
Он сказал, что произошла ошибка. Пашка жив, здоров, деньги на месте… Мы с ним
так мило побеседовали! Я его чаем напоила. Он обещал Саньке рыбу на озере
половить. Санька аж прыгал от радости. Ты из дома звонишь? Дог сказал, что
завтра утром Пашка с Санькой домой вернутся. Дед Саньке свою удочку дал…
– Мама, ты что! – не владея собой, закричала я. –
Как ты могла отдать ребенка?!
– Так я его не чужому отдала, а родному отцу…
– Паша мертв. У нас похитили ребенка! Похитили, понимаешь?!
– Господи, доченька, да кто ж знал? – сдавленным
голосом произнесла мать. – Дог сказал, что Паша давно вернулся… Мол, он с
директором какие-то дела решает, вот и попросил мальчика привезти… Я срочно
звоню в милицию!
– Нет! – громко вскрикнула я, испугав проходившего мимо
больного. – Не вздумай никуда звонить! Я поеду к Лютому и сама заберу
ребенка.
– Катя, но ведь… тебя могут убить…
– Нет, мама. Все будет хорошо. Я узнала, где деньги. Теперь
об этом надо рассказать Лютому. Будь дома и пока ничего не предпринимай. Я
поехала за Санькой.
– Катя, я вызову милицию! – забилась в истерике мать.
– Не делай этого, я тебя умоляю. Лютый не знает, что Паша
мертв. Я расскажу, что произошло в Париже, и он отдаст ребенка. Он же не зверь.
– Ты была в Париже?
– Да. Я летала к Пашке. Я потом тебе все расскажу, будь дома
и постарайся успокоиться. Мы с Санькой скоро приедем.
Повесив трубку, я спустилась в хирургическое отделение и
зашла к Сашке в палату. Сашка мирно посапывал, чему-то улыбаясь во сне. Сев на
краешек кровати, я потрепала его по щекам.
– Не буди ты его, он ведь после операции. Дай человеку
выспаться, – укоризненно посмотрел на меня сосед.
– У меня срочное дело…
– Потерпит твое срочное дело. Какие могут быть срочные дела
с такой ногой?
– Дайте мне, пожалуйста, ручку, – попросила я, схватила
валявшийся на подоконнике смятый листок и, торопясь, написала записку: «Саша! У
меня большие неприятности. Лютый забрал ребенка… Не стала тебя будить – ты и
так из-за меня натерпелся. Все, пока! Я поехала искать Саньку. Целую, Катя».
Положив листок на тумбочку, я прижала его пузырьком из-под
лекарства и бросила быстрый взгляд на Сашкины штаны. Нянечка из приемного
отделения принесла их в палату и повесила на спинку кровати. Заметила ли она
пистолет? На мое счастье, Сашкин сосед куда-то вышел. Расстегнув карман, я
облегченно вздохнула. Пистолет оказался там. Сунув его в непрозрачный пакет, я
выбежала в коридор и, спустившись вниз, стала ловить такси.
Ехать за город долго никто не соглашался.
Сторговаться мне удалось только с частником. До владений
Лютого он довез меня за полчаса. Рассчитавшись с ним на повороте, я прошла
вдоль высокого каменного забора, поднялась по ступенькам и вошла в караульное
помещение. То, что я увидела, привело меня в состояние шока. За столом сидел
мертвый охранник. Полголовы его снесло выстрелом. Второй охранник лежал на
диване. Его убили, прострелив грудь. Произошло это, по-видимому, недавно, так
как кровь не успела загустеть.
Пятясь, как каракатица, я без сил выползла на улицу и,
глотая воздух широко открытым ртом, побрела к офису Лютого. В офисе никого не
было. Телевизор тихо бормотал голосом Жанны Агалаковой, бесцветно
рассказывающей о последних новостях. На столе слабо мерцал экран компьютера,
рядом с ним дымилась недопитая чашка кофе. Тот, кто сидел здесь, вышел
несколько минут назад…
Вытащив из пакета пистолет, я повертела его в руках (вид
оружия придавал мне смелость) и, положив обратно, побежала к бару.
Санька оказался там. Он сидел на высоком круглом стульчике
и, болтая крепенькими ножками, уплетал мороженое. Официантка Наташа, протирая
посуду, смотрела очередной сериал.
– Мам, ты чего? – Санька посмотрел на меня удивленным
взглядом. – Ты почему плачешь?
– Санечка, сынок… Они что-нибудь с тобой сделали? –
рыдала я, целуя загорелые щечки.
– Я жду Дога. Мы с ним пойдем рыбачить на озеро, а ночью
приедет папа.
– Кто приедет? – уточнила я.
