– Я тебя обидел?
– Нет, но с незнакомыми мужчинами не целуюсь, –
прошептала я, машинально отметив про себя, как все-таки красив этот незнакомец.
– Вот как? – Сделав усилие, Эдуард приблизился ко мне и
сел рядом. То ли выпитая водка дала мне в голову, то ли взыграла обида на
Пашку, который вовсе не отличался пуританскими взглядами на отношения с другими
женщинами, но я подняла голову и коснулась губами его губ. Эдуард вздрогнул и
прижал меня к себе. Горячая рука расстегнула кофточку и стала умело ласкать
вмиг затвердевшие соски. Сказочная, волшебная ночь…
– Ах ты шлюха! Так-то ты своего Пашку дожидаешься! Оставила
ребенка одного, взяла бутылку водки и пошла к своему кобелю!!! – вернул
меня на грешную землю знакомый голос. Отпрянув от Эдика, я увидела Дога. Он,
извергая проклятия, с ненавистью смотрел на меня. – Я чувствовал что-то
неладное. Я знал, что ты в одиночку пить не будешь! Я никогда не одобрял Пашкин
выбор! Я знал, что ты шлюха подзаборная! Я уже давно хотел тебя отодрать, да
боялся, что ты Пашке расскажешь. Теперь вижу, что напрасно боялся. Ты тут и без
меня направо и налево развлекаешься. А еще фифочку из себя строишь! –
Затем Дог перевел взгляд на Эдика и сделал свирепое лицо. – А ты, хрен
моржовый, как сюда попал?
Вместо ответа раздался глухой щелчок, и Дог упал. На лбу его
появилась небольшая, словно нарисованная дырочка, из которой струйкой потекла
кровь.
– Ты зачем его убил? – осипшим голосом спросила я.
– Не переживай, пистолет с глушителем, шума не было, –
равнодушно ответил Эдуард.
– Зачем ты это сделал? – повторила я свой вопрос.
– Как это зачем?
– Зачем ты его убил?! Кто тебе дал право стрелять? Ты же мне
обещал, что никого из наших и пальцем не тронешь!
– Катя, если бы я его не убил, он бы убил нас. Правда, не
знаю, как тебя, но меня бы он убил точно. Потом бы он рассказал твоему мужу,
что видел тебя с посторонним мужчиной. Неужели ты этого хотела?
– Но ведь он друг моего мужа!
– В бандах друзей не бывает. Он товарищ твоего мужа. У меня
не было другого выхода.
Я положила голову на колени и громко заплакала. Эдуард
поднял руку и провел по моим волосам.
– Да успокойся ты, Катька! Все нормально. Ничего не было.
– Да, не было! А что будет, когда его найдут? –
Приподняв голову, я посмотрела на Дога. В то, что он мертв, верить не
хотелось. – Господи, и какого черта он сюда приперся?! Кадрил бы свою
официант–ку дальше, так ведь нет, понесся меня искать!
– Когда его найдут – похоронят по-человече–ски. Меня, я
надеюсь, к этому времени уже здесь не будет, а на тебя никто и не подумает.
Запомни одно: ты ничего не видела и ничего не знаешь. И не вздумай
откровенничать с мужем! Кроме нас, никто не должен знать!
– Послушай, – вдруг осенило меня, – мне почему-то
показалось, что Дог тебя узнал. Вы с ним что, были знакомы?
– Конечно, он меня знает. Мы никогда не пересекались по
делам, но иногда встречались.
Смахнув слезы, я поднялась:
– Мне пора идти. У меня ребенок один остался. Проснется,
увидит, что мамы рядом нет, и испугается.
– Иди. Тебе нужно выспаться и привести себя в порядок.
Завтра все-таки муж приезжает.
– А ты?
– А я вздремну полчасика, а потом попытаюсь встать и
выбраться отсюда. Не вздумай пистолет брать! Он паленый. На нем труп висит. Я
его скину в воду.
Эдик протянул мне руку в надежде пожать мою, но я
проигнорировала его жест.
– Ты что, будешь спать рядом с трупом?
– А почему бы и нет? Мертвых не надо бояться, Катя, надо
бояться живых. Мне придется снять с него рубашку, а то ведь моя разорвана.
Думаю, он не обидится. Она ему теперь без надобности.
– Ты хочешь снять одежду с трупа и надеть на себя?!
– Я же тебе сказал, что мертвых бояться нет нужды. Как я,
по-твоему, без рубашки пойду, да еще с перевязанной грудью? Слышь, Кать, помоги
мне с него рубашку снять, мне надо силы экономить! – Голос Эдуарда
прозвучал насмешливо.
– Да ты с ума сошел! Я к нему в жизни не притронусь…
– Ладно, сам справлюсь…
Перешагнув через мертвого Дога, я замялась.
Что-то мешало мне уйти.
– Приятно было познакомиться, – улыбнулся Эдуард.
Улыбка получилась неестественной, видно было, что он нервничает не меньше
моего, просто тщательно это скрывает. – Не забудь, что за мной ресторан.
Может, телефончик оставишь?
– Какой, к черту, телефончик? Я замужем, да и ты, кажется,
не свободен, многодетный отец!
– Совсем недавно ты говорила, что хорошей семейной жизни не
бывает.
– Это я просто так ляпнула. Даже сама не знаю зачем. У меня
хорошая семейная жизнь.
– Тогда я рад за тебя. И все же как обстоят дела с
телефончиком?
– Да никак, – тяжело вздохнула я.
– Тебе виднее. – Эдик лихо крутанул вокруг пальца
пистолет, как герой американского вестерна.
– Ты все-таки решил меня убить как ненужного
свидетеля? – дрожащим голосом спросила я.
– Если бы я хотел тебя убить, то убил бы давным-давно.
Можешь в этом не сомневаться. Пистолет я заберу. Его нельзя оставлять тут.
Когда я выберусь отсюда, скину его в какой-нибудь водоем подальше от этих
мест. – Сунув пистолет в карман, он весело подмигнул мне: – Ну а как
насчет последнего поцелуя?
– Ты совсем чокнутый, – пробубнила я и бросилась
бежать, спотыкаясь и падая на каждом шагу. Поравнявшись с баром, я вдруг
вспомнила о пустой бутылке водки, которая лежала рядом с трупом Дога. Когда
Дога найдут, а найдут его очень скоро, она может сыграть роль улики. Официантка
увидит бутылку и вспомнит, что водку покупала я. Кроме того, на бутылке
остались отпечатки пальцев. Не отвертишься ведь, черт побери!
– Катерина? Ты зачем вернулась? – удивился Эдик. –
Неужели решила подарить мне последний поцелуй?
– Я пришла за пустой бутылкой! – выпалила я.
– Какого черта она тебе понадобилась? Сдавать собралась?
Учти, импортные не берут!
– Перестань шутить! На ней остались отпечатки пальцев. Когда
найдут Дога, будут всех трясти. Официантка сразу вспомнит, что водку покупала
я.
Взяв пустую бутылку, я положила ее в пакет.
– А ты башковитая, – покачал головой Эдуард и перевел
взгляд на мои ободранные коленки. – Где это ты так?
