Подземная живность, что была помельче, сама разбегалась, учуяв незваных гостей. Более назойливые создания получали несколько пуль и, отчаянно вереща, исчезали в темноте тоннелей, разбрызгивая по стенам свои биологические жидкости ярких цветов. Больше всего хлопот доставляли совсем мелкие хищники, сбивающиеся вогромные стаи, и, наоборот, гигантские представители своих видов.
От первой напасти спасал прикупленный накануне Лангустом огнемет. Это очень распространенное в Зоне самодельное оружие полностью отработало свой приличный вес и объем, а также связанные с ними неудобства транспортировки: пещерных муравьев, возглавляемых ордой «свежевателей», обратила в бегство первая же струя пламени. А вот сонмище «пауковых черепах» пришлось долго поливать огнем, пока их панцири и наружные скелеты достаточно не нагрелись. И лишь когда плоть внутри крепкой брони мутантов стала запекаться, тупые создания начали пятиться и издавать противные попискивающие звуки, предупреждающие ползущую за ними лавину плотоядных камней, что впереди смертельная опасность.
Обиталища титанов подземного мира сталкер определял по некоторым характерным признакам и обходил эти опасные места десятой дорогой. Прорываться через гнезда исполинских пещерных гидр или сети паукообразных гигантов было, по меньшей мере, глупо. Но не обошлось и без позорного бегства. Отряду ничего не оставалось делать, как нестись сломя голову назад по проходу, когда впереди в свете фонарей нарисовалась огромная шипасто-зубастая ряха пещерного ползуна. Нечто, примерно шести метров в диаметре, напоминающее дождевого червя, полностью заткнувшее собой пещеру, очень быстро ползло навстречу, вытягивая и сжимая свое кольчатое тело. Мужчинам пришлось в несколько слоев впрессовываться в узкую щель первого встреченного разлома и ждать, пока по проходу проползет этот кожно-мускульный зубастый желудок.
И еще очень много ползающих, прыгающих, бегающих и летающих тварей пришлось отстреливать, сжигать, пугать, обходить стороной и даже кидаться в них запасами еды на протяжении пяти часов пути. Запасы палочек ХИС, которые члены отряда по необходимости метали в темные проходы и разломы, существенно уменьшились. Во всех мощных фонарях, непрерывно работающих на полную катушку, уже успели сменить один комплект батарей.
В какой-то момент по ушам мужчин вновь ударил громкий звук. Теперь это были не грозовые разряды, а мерзкий, сводящий с ума высокочастотный писк, от которого голова становилась ватной, а мысли в ней ползли медленно и со скрипом, словно на «ручнике».
И от раздражающего звона уже не спасали ушные пробки. Как путники ни затыкали уши, но звук ни на каплю не стихал. Казалось, что шум, минуя органы слуха, транслировался непосредственно в мозг, в тот его участок, который отвечал за распознавание звуковых волн.
Данный участок пути Лангуст попытался пройти максимально быстро, а когда высокочастотная атака прекратилась, проводник сделал небольшой привал, чтобы все смогли отойти от аномального воздействия. Что это такое было, даже сталкер не знал. Строить какие-то предположения и обмениваться догадками, как было принято в подобных ситуациях, никто не стал. Сейчас всем даже думать было больно. И только когда последний член отряда пришел в норму, Лангуст отправился дальше, вглубь подземных лабиринтов.
Время здесь тянулось резиной, а мужчины все шли и шли, и им казалось, что «грозовой фронт» должен был остаться уже в километрах трех-пяти позади отряда. Но проводник не спешил искать ветку тоннеля, ведущую на поверхность. Опираясь на одному ему известные ориентиры, он утверждал, что подыматься еще слишком опасно.
Под землей определить расстояние на глаз, как и в лесу, было крайне трудно. Непонятным образом оно здесь растягивалось, и сознание воспринимало сотню метров, как две или три такие сотни. К тому же сбивали с толку все эти виляния темных подземных ходов и постоянные возвраты к перекресткам. Как сталкер ориентировался в этих чертовых пещерах, одному богу было известно, но шел он очень уверенно, как будто знал, куда ведет каждый из отдельно взятых ходов.
Местам тоннели уже начинали фонить, но этот уровень радиационного загрязнения, по словам проводника, был несравнимо ничтожен в сравнении с тем, с которым придется столкнуться на поверхности. За «грозовым фронтом» на лабиринт аномальных зон сверху накладывался еще один, не менее опасный лабиринт радиационного заражения. И это не считая тех тварей, которые годами обитали во всем этом ужасе и сумели приспособиться к нему.
Когда было объявлено, что до выхода на поверхность осталось около получаса пути, отряд свернул в широкий коридор с таким же плоским настилом, как и на входе в подземелье. Это явно был рукотворный проход, о чем говорил не только ровный плоский пол, но и проржавевшие плафоны светильников, висящие вдоль рваных рядов кабелей. Впереди, очевидно, был какой-то подземный комплекс.
В тоннеле стали появляться узкие вырубленные в породе проходы в какие-то небольшие вспомогательные помещения, и группа ощетинилась оружием. Черные прямоугольные дыры на стенах могли таить в себе любую опасность, а потому свет тактических фонарей, закрепленных на автоматах, не отрывался от этих проходов.
Рухнувшие на землю массивные ворота и просторный подземный зал за ними открылись взору неожиданно, сразу за крутым поворотом тоннеля. Проводник припал на одно колено, быстро выключил свой фонарь и жестом приказал остальным оставаться за поворотом. Несколько долгих минут Лангуст высматривал в свой тепловизор возможные опасности, пока интенсивно используемый прежде прибор не начал тихо попискивать, предупреждая хозяина о том, что батарея полностью разряжена. Не заметив за это время ничего необычного, проводник продолжил движение.
Отряд, ощетинившись оружием, вышел на широкую платформу с исковерканным и проржавевшим ограждением. Лучи фонарей метались по полу, стенам и потолку зала, ощупывая темноту и вырывая из нее картину еще более мрачную, чем прежде.
На платформе, возле покосившихся погрузчиков, рядами вытянулись массивные швеллеры, трубы, бетонные столбы и контейнеры. Между ними были разбросаны промасленные шпалы, бочки, какие-то ящики и обломки всевозможных конструкций. Вдоль стен шли стянутые в огромный пучок кабеля и плетения прогнивших труб стакими же ржавыми вентилями. За платформой виднелись искривленные ряды рельсов, перевернутые маленькие вагонетки и всевозможные грузовые вагоны, раскиданные рядом. В глубине зала сохранились ряды железобетонных столбов, подпирающих мощенный плитами свод. Сверху с плит на неровности пола монотонно капала вода и собиралась в лужицы. Воздух был насыщен запахом прелости и вонью дохлых мышей.
Еще здесь были какие-то цистерны, непонятное исковерканное оборудование, похожее на промышленные гидравлические прессы, и полуразрушенные аномалиями коробки вспомогательных помещений. В дальнем углу зловеще нависали покореженные фермы распределительного устройства электрической подстанции, опутанные сетью порванных проводов. Сама подстанция угадывалась в нагромождении ржавых конструкций, расположившихся по соседству.
Живых созданий сталкер в тепловизор не высмотрел; ни разу не попались они и в мельтешащие лучи фонарей. А полное отсутствие мутантов в обжитых областях подземелья являлось нехорошим признаком.
