Не знаю, попали мы или нет, но красные глаза исчезли. Пойти туда и проверить – у нас желания не появилось.
– Может, тот самый? – спросил я, когда мы продолжили путь.
– Если так, надеюсь, мы его убили, – ответил проводник.
Я тоже надеялся на это, потому что был уверен – месть осиротевшего мутаволка будет страшной.
Дождь прекратился, как только мы вышли из леса. Я вздохнул свободнее.
Наконец-то закончилась окутанная туманом территория. Эти красные глаза, да еще мои фантазии о живущих в тумане насекомоподобных монстрах, навеянные экранизацией известного романа Стивена Кинга… Скорее бы добраться до лагеря вольных.
Топать по раскисшей земле – то еще испытание. Лично у меня ноги не просто гудели, а отваливались.
– Меняемся, – сказал Борода. – Но сперва перекур.
– Ты же вроде говорил, что надо бросать? – поддел я.
– А ты лучше по сторонам смотри, – с фальшивой строгостью ответил проводник.
Обменявшись улыбками, мы закурили.
– Я тут подумал, пора бы и мне обзавестись детектором и телефоном, – невзначай напомнил я.
– Ты прав, пора, – кивнул Борода. – Из лагеря пойдем к Гику. У него хорошие штуковины по нормальным ценам. И главное, что он встраивает новое железо в старые кнопочные корпуса, ну ты видел, как у меня…
Да, а ведь действительно! Это не «большая земля» с ее понтами. В Зоне гаджеты с сенсорными экранами очень неудобно использовать. В «диких» условиях вообще, чем проще управление прибором, тем надежней. Но совсем без электроники не обойтись, по крайней мере, во внешних кругах.
Оставшийся путь до лагеря мы преодолели без проблем. На этой дистанции функция ведущего досталась мне. И в этот раз у меня все получалось. Наконец-то я почувствовал уверенность в своих силах. Да, определенно, мне это нравится.
Может, в будущем заделаться проводником?
Четырнадцатый шаг. Равнодушие
Стоянка вольных мне сразу не понравилась. Просто кусок территории, огороженный наспех сляпанным забором. Ограда эта играла скорее роль декоративную: сцепленные проволокой доски – как-то несерьезно.
На огороженной земле два костра, три палатки и кучки мусора – пустые консервные банки, сигаретные пачки, фантики, пакеты…
– Ну и срач! – недовольно сказал я. – Они тут что, открыли филиал Венеры?
– Здесь вольные ходоки. Сюда они приходят переночевать, просто отдохнуть и купить-продать по мелочи. Содержание лагеря – не их забота, – объяснил Борода. – Этот лагерь уже восьмой по счету в этом сегменте.
– В смысле? – не понял я.
– В смысле, что вольным все до лампочки. Когда этот лагерь будет загажен, переберутся в другое место.
– Но ведь кому-то этот лагерь нужно было организовать…
– Местный снабженец и организовал. А вольные… они потом подтягиваются. Стоит где-то поставщику появиться, и к нему тянутся бродяги.
– Да здесь же небезопасно! – громко сказал я, невольно приковав к себе внимание сидевших неподалеку сталкеров.
– Безопасно. Смотри, сколько здесь народу, – Борода слегка дернул головой в сторону сидящих, стоящих и идущих сталкеров. – Не всякий сюда сунется.
Я быстро посчитал количество людей. Сорок один человек! Для столь небольшой территории – очень много.
– А раскованные? Они окружат лагерь, и всё! – привел я аргумент.
– Раски грызутся с «санитарами». «Санитары» – их заклятые враги. Вольных же раски не трогают. Ну, обычно не…
– Ясно. Не примкнувшие ни к какой силе – типа, держат нейтралитет, – догадался я.
– Именно. Но если надумаешь стать вольным, помни самое главное: напакостишь какой-нибудь организованной группировке, и с тобой захотят поквитаться, – предупредил Борода. – Можно работать и на «санитаров», и на раскованных, и на маскеров, никто и слова не скажет, но если будешь участвовать в событиях там, где сталкиваются их интересы, будь готов нажить и друзей, и врагов, – пояснил проводник и жестом указал на палатку.
Я понял. Нам туда.
– Бывают случаи, когда те же раски приходят сюда и требуют выдать того или иного сталкера, – добавил проводник.
– И что, выдают?! – опешил я.
– Выдают, да. – Борода с интересом посмотрел на мое изумленное лицо. – Ты пойми, вольные – это не группировка и не секта. Вольными называют сталкеров, которые работают на себя, считаются только с самими собой. Это просто разрозненные ходоки. Им плевать на тебя и твои интересы. Вольный сталкер преследует только свои собственные.
– Но я слышал, что вольные объединяются в группы. Для совместных рейдов. Или это неправда?
– Вот это как раз правда, самая что ни на есть. Вольные часто объединяются, но ненадолго. Некоторые, конечно, могут спеться и начать работать в паре, тройке, квадре… Но это не часто случается.
Мы остановились возле палатки.
– Сейчас загоним скупщику хабар, возьмем пожрать и боеприпасов, – сказал Борода и отвел в сторону полотнище, закрывающее вход.
Мы сдали хабар и прикупили две пачки сигарет, буханку хлеба, три «камбалы в масле», патроны к моему АК и заряды к ружью Бороды.
Выйдя из палатки, нашли свободное место и устроились там, прямо на земле, чтобы перекусить и отдохнуть. Подперев голову рукой, я закрыл глаза и задремал…
* * *
– Внимание всем! – раздался громкий голос.
Я дернулся и открыл глаза. Перед глазами быстро рассеивалось лицо Дока. И к чему он мне приснился? Увы, но ответ я вряд ли узнаю. Сны не поставишь на паузу, чтобы позже досмотреть.
– Ты уснул, что ли? – спросил Борода. – Ну ты вообще соня…
– Внимание всем! – снова этот голос. Резкий, молодой.
Скосив глаза в направлении голоса, я увидел его обладателя: парень лет двадцати пяти, одетый в недорогой защитный комплект.
– Как вы уже знаете, к северу от лагеря обосновался винни-пух. И теперь мы не можем спокойно ходить во второй круг. Только за последние сутки по дороге туда пропали Корявый, Бакс и Шаман. Нет сомнений, что винни-пух имеет к этому самое прямое отношение.
Ну и выражается, однако. В школе, наверное, был отличником-зубрилой.
Никто не прокомментировал его слова. Несколько человек и вовсе не слушали – как играли в карты, так и продолжали играть.
Поняв, что никто не удосужится продолжить тему, «ботан» снова заговорил:
– Я предлагаю пойти и завалить эту тварь. Думаю, что от этого полегчает всем тем, кто приходит и уходит отсюда во второй круг на этом участке. Желающие?
Его серые цепкие глаза вглядывались в окружающие лица.
– Я с тобой, – сказал один. Тоже молодой.
