Так и оказалось. Приземлившись, аборигены связали пленников между собой, поместив их в центр «острова» и приставили охрану.
Большая же часть аборигенов стала готовиться к отдыху. Большинство поели чего-то из своих сумок прикрепленных в районе поясниц, попили из фляжек выделанных из чего-то вроде скорлупы кокоса только вытянутые в овал и стали готовиться ко сну в тени своих дельтапланов.
Но если аборигены привычны к жаре, то люди просто изнывали от нее. Во время полета их еще обдувало ветерком, и было терпимо, а сейчас пот так и лил с них ручьями не хуже тех, что стекали по стенам каньона.
Вся вода, какая у кого имелась, а ее было не так уж и много, тут же была вся выпита.
Люди попытались пообщаться, кто-то застонал от боли, некоторые оказались ранены, но любой шум охрана, оберегая сон своих товарищей, тут же пресекала в жесткой форме – ударами по голове прикладами винтовок. После этого, если кто-то вновь начинал шуметь, достаточно только было кому-то из стражей в упор посмотреть на человека и он тут же становился тише мыши. Для особо непонятливых хватало одного шага аборигена навстречу и все тут же замолкали.
35
Первая весенняя атака аборигенов и такой чудовищный результат. Ремезов даже сомневался, убили ли люди за всю зиму столько сахарианцев сколько сейчас погибло в этом модуле за один день, а так же количество погибших людей летевших на выручку. Не говоря уже о столь масштабной потери летающей техники. Нет, такого разгрома они еще не знали…
Ремезов удрученно покачал головой, вспомнив о уничтожении модулей «крыс». Вот ведь штука какая, вроде уже идет война между людьми и аборигенами, а он до сих пор делит людей на две части: «хомяков» и «крыс», относясь к последним с пренебрежением. А это в нынешних условиях не дело.
…Как бы этот разгром не стал фатальным, учитывая что атаки аборигенов повторятся, тут и к бабке не ходи, так все ясно как день.
Ремезов лично прибыл осмотреть атакованный аборигенами модуль. Это его президентская обязанность (хотя толку от нее во все времена никакого), а так же потому что он сам «родом» из этого модуля.
Антон Николаевич ожидал, надеялся, что его встретит его помощник Эрик Махов, он всегда был везунчиком и выходил сухим из воды в самых невероятных ситуациях. Но навстречу никто не вышел, ни Махов, ни доктор Хеннеси (еще неизвестно кто из этих двоих ценнее), вообще никто.
Погибли? Очень даже вероятно.
И неудивительно если судить по внешнему состоянию модуля. Стены все закопчены от работы зажигательных гранат аборигенов, в воздухе все еще стоит этот резкий запах едкого состава. Двери взорваны или хорошо вмяты внутрь, а это значит, что гоблины взяли модуль штурмом.
Это большая потеря. Ремезов предпочел бы что бы пал любой другой модуль. Даже два, а то и все три вместо этого. Ведь здесь помимо любимчика-заместителя находился весь научный цвет колонии. Лаборатории. Результаты исследований.
«Как знали», – подумал Ремезов о выборе аборигенами цели.
– Ищите выживших! – прикрикнул на тушующихся бойцов Антон Николаевич.
Прилетевшие на десятке вертолетах бойцы из «хомяков» с оружием на изготовку юркнули внутрь развороченного модуля.
Ремезов, глянув в небо, на кружащие там патрульные самолеты, с двойкой телохранителей, последовал за спасателями.
Уже не первый раз ему приходилось наблюдать такие картины, но это все равно сильно впечатляло, особенно учитывая сколь бесценны потерянные жизни уменьшающие общую жизнеспособность колонии. И что самое печальное это еще не конец, будут еще раскуроченные модули, ведь аборигены не остановятся на достигнутом, пока последний человек не будет убит.
А это значит, что победить в войне на уничтожение должны люди и для этого нужно абсолютное супероружие.
Антон Николаевич поспешил в лабораторное отделение медицинского этажа. Хеннеси на прошлом крупном совещании докладывал ему что работы по созданию сверх оружия подошли к завершающей черте (уже в который раз) и нужно провести последние испытания для того чтобы подтвердить все заявленные характеристики.
Испытания понятное дело провести не удалось, но ведь образцы биологического средства должны сохраниться если аборигены не раздолбали все в порыве вандализма. Если все цело, то у людей есть шанс на победу, крохотный, но есть. Вот это и хотел проверить Ремезов, уцелело ли что-нибудь и сохранились ли образцы.
Первое впечатление от вида лаборатории было удручающим. Сломанные компьютеры, разбитые колбы, прочее оборудование. Но это так страшно только на первый взгляд. После более пристального изучения обстановки становилось ясно что у сахарианцев не осталось много времени на вандализм, на вдумчивое крушение всего и вся. Они били походя, только то что подвернулось под горячую руку.
Антон Николаевич поспешил в дальний закуток, там от посторонних глаз стоял холодильник, усиленный дополнительной защитой и оснащенный кодовым замком. По сути его превратили в сейф. Именно в этом самопальном сейфе при оптимальной температуре и должны храниться последние образцы биологического оружия.
Код был ему неизвестен, впрочем разобраться с запирающим устройством не составило труда. Ведь, по сути все эти дополнительные навороты предназначались для того чтобы одним своим видом отпугнуть любопытных и просто сказать, что тем кому нельзя в холодильный сейф не заглядывать.
Холодильник как и ожидалось был заполнен мензурками с образцами – разноцветными жидкостями. Все они подписаны, но шифровано, так что не разобрать, где биологическое оружие, а где вакцина от очередной болезни.
– Ну и что из этого, то, что мне нужно?
Не желая ошибиться, Ремезов попробовал выяснить, выжил ли кто из обитателей модуля, а точнее из работников лаборатории кто в курсе всех дел, причем желательно сам Виктор Хеннес.
– Увы… пока не нашли ни одного живого человека… все задохнулись.
– Понятно…
Ремезов вгляделся в надписи на бирках. На глаза попалась знакомая комбинация букв и цифр. Кажется именно этот шифр называл Хеннес на последнем докладе.
– Отлично… значит еще не все потеряно… объем конечно не тот, нужно в десятки если не в сотни раз больше, но все лучше чем совсем ничего.
Оглядевшись по сторонам, он нашел среди хлама переносной холодильник и осторожно сложил в него дюжину мензурок с синеватой жидкостью. От этой дюжины порций биологического оружия зависело теперь, победят или проиграют люди в войне на уничтожение против сахарианцев.
– Есть двое выживших! – доложили по рации.
– Кто?!
– Женщина… с ребенком.
Ремезову даже не требовалось выяснять, кто она и как ее зовут. До недавнего времени во всей колонии имелась только одна женщина с ребенком – жена Эрика Махова.
Второй такой женщиной буквально неделю назад стала его собственная жена Маргарита. Малыш тоже родился раньше времени, недоношенный, слабый и до сих пор находился в инкубаторе. Ремезов распорядился переправить их в головной модуль, к себе поближе, чему сейчас был очень рад.
