– Если только мы вообще дадим вам такую возможность, а не истребим прямо сейчас, – зловеще заметил Антон Николаевич.
Старик ничего на это не сказал, только склонил голову еще ниже, прекрасно понимая такую философию жизни: кто сильнее тот и прав. Сами по ней жили.
– Ну и дела… – выдохнул кто-то потрясенно.
Эрик вдруг вспомнил все пропавшие колониальные и транспортные корабли с начала Эры Экспансии. Если хотя бы часть из них, треть или даже четверть, достигло подобных условно пригодных для жизни миров как Сахара и люди там тоже решили видоизменить себя под новые условия, как то сделали орфейцы, и хотя бы десятой части это удалось, то сколько тогда сейчас развивается новых условно человеческих рас?! И во что это выльется в будущем?
– У вас остались какое-то записи ваших не измененных предков? – спросил Эрик, чтобы как-то разорвать этот круг молчания.
– Да… они спрятаны в надежном месте.
– О чем эти записи?
– В основном там результаты разных исследований этого мира. Изменений нашего… ДНК…
– Где моя жена? Где остальные пленники? Женщины? – спросил Ремезов, прервав разговор. Записи его сейчас не интересовали и это понятно.
– Мне жаль… но когда нас поразила сильная болезнь, какую мы еще не знали, когда мы умирали десятками в день, нам стало трудно за ними ухаживать… потому как некому было ухаживать за нами самими.
Антон Николаевич буквально зарычал сжав рукоять пистолета так сильно что задрожала рука.
Эрик вдруг понял, что в этот момент решалась судьба не только отдельных сахарианцев этого поселения, но и вообще всей цивилизации измененных потомков орфейцев.
Махов поймав блуждающий взгляд Рмезова, твердо посмотрел ему в глаза.
– Это наш шанс… последний… – сказал Эрик тихо. Вкрадчиво. – Уничтожив их на корню, мы уничтожим себя. Ресурсов и технологий чтобы выжить у нас нет.
– Они хотели уничтожить нас…
– Мы хотим уничтожить их и уничтожаем…
– Ты слышал что он сказал, в будущем мы вновь начнем войну…
– Никто не знает будущего, мы не пророки. Будущее зависит только от нас. Оно будет таким каким мы захотим его сделать. По крайней мере, мы должны отбросить все ошибки прошлого, свои и чужие и попробовать. В конце концов не по-человечески это устраивать геноцид, только из опасения что ничего не получится. Подумайте и о их опыте выживания. Он нам очень пригодится.
– Ты хочешь сказать, что мы в конечном итоге должны стать такими же как они?!
– Почти. Скорее как он, – кивнул в сторону светлого ребенка Эрик. – Ну, может чуть темнее. Собственно, что тут такого ужасного. Ведь человечность определяется не внешностью, а внутренней сущностью: воспитанием, моралью и прочим.
– Люди на это не согласятся, – всем своим видом выразил скептис Ремезов.
– Во-первых, им внешние изменения не грозят, а во-вторых их собственно никто не спрашивает. Нам осталось не так долго, через двадцать, максимум через тридцать лет мы вымрем. Решать будут наши дети, пару тысяч мы должны хотя бы после себя оставить, и последующие поколения. Вопрос в том, как люди и вы в первую очередь Антон Николаевич воспитаете своих детей: в ненависти или если не в любви, то понимании этого мира и его жителей.
Ремезов попытался сломить Эрика что называется ментально, придавив пристальным хмурым взглядом, но Махов не сдался.
– Ладно… – закрыл глаза Антон Николаевич и протяжно выдохнул. Рука сжимавшая пистолет перестала дрожать. – Давайте подумаем, как нам дальше вместе жить… Но ты будешь отвечать за все… я не смогу.
– Хорошо, – кивнул Махов. – Я понимаю вас.
Эрик, поднял с земли обоих детей, и своего светлого с коричневыми пятнами, и его коричневого брата со светлыми пятнами, оторвав их от бездыханной матери.
– Дома вас ждет третий брат…
– У тебя получился весь видовой набор, – хмыкнул Шульц.
– Да уж… – отозвался Эрик скорее своим мыслям.
Махов сам говорил, что никто не пророк, но сейчас он пытался заглянуть в будущее и увидеть какое оно. Но увы, он действительно не пророк и за далью времени не видел ничего. Ситуация могла развиться самым непредсказуемым образом.
«Значит придется хорошо постараться чтобы оно стало таким каким должно быть, – подумал Эрик Махов. – Сильно постараться…»
Эпилог
Земля. Триста лет спустя со дня старта транспортного корабля «Интестинал ворм».
В большом зале для проведения официальных пресс-конференций собралось как никогда много народа, ни одного пустого места, такого этот зал не помнил вот уже пару столетий.
Собравшиеся журналисты гомонили обсуждая между собой заявленную тему пресс-конференции.
К столу на возвышении потянулась шеренга из дюжины человек отвечавших за космические исследования, а так же один член правительства курирующий это направление.
– Сенсация! Главная новость года! – воскликнул корреспондент какого-то телеканала выступая сейчас в прямом эфире перед десятками если не сотнями миллионов телезрителей. – Да что там года, десятилетия! Нет – столетия! К черту столетие! Это сенсация тысячелетия! Сенсация всей Космической эры!!! Мы не одиноки во вселенной!!! Предлагаем вашему вниманию официальный отчет Правительства Земли в прямом эфире!
Дюжина чиновников тем временем уже расселась за столом.
– Ну, начинайте уже!!! – крикнул какой-то журналист из пишущей братии. – Не томите!
Его поддержали согласным ревом.
Главный дюжины чиновников, прокашлявшись и даже отпив воды, заговорил:
– Как вы знаете, десять лет назад в глубины сектора «В» был послан беспилотный разведчик «Арго» с принципиально новой силовой установкой позволяющей значительно сократить время полета. Так расстояние что раньше можно было облететь не менее чем за сто лет, сократилось в десять раз…
– Переходите пожалуйста к сути! – выкрикнул еще один из журналистов сидящих в зале.
– Да-да… так вот, в задачу «Арго» входило повторное обследование ранее обнаруженных планетарных систем пригодных для жизни в секторе «В». И на двух условно пригодных планетах Тринидат и Сахара им обнаружены внеземные цивилизации. Вот они…
На огромном экране позади трибуны с чиновниками появились две фотографии существ внеземных цивилизаций сделанных с небольшой высоты воздушным аппаратом.
Зал ахнул.
Один, тот что с Тринидата – болотистой планеты с агрессивной средой, где человеку можно дышать только с помощью противогаза, чем-то походил на броненосца или краба, в таких же не то роговых, не то хитиновых «доспехах» без признаков одежды (да и зачем она ему если все тело надежно закрыто пластинами) инстинктивно вызывал отторжение, многие телезрители невольно пробормотали: «вот урод-то».
