Ночь оказалась для меня по-настоящему беспокойной. Я
постоянно ворочалась, выгоняла из головы различные мысли, которые туда
постоянно лезли, и уснула только под утро. Но зато уснула крепко. И это был
незабываемый, сладкий и во всех отношениях приятный сон, в котором
присутствовало голубое небо, море ярких красок, летних оттенков, детский смех и
даже удивительно яркая радуга. И вот этот живительный сон был грубо нарушен. Я
проснулась от звука чьих-то настойчивых и громких шагов. Открыв глаза, я лениво
зевнула, но тут же заставила себя встать с кровати и выйти из комнаты.
Пройдя на кухню, я почему-то вздрогнула и увидела сидящего
на стуле Илью.
— Ты чего? — немного испуганно спросила я.
— Ничего.
— У тебя постельный режим. Тебе ходить нельзя.
Ты должен лежать в постели.
— Надо же… Какая ты заботливая! А в туалет я тоже в
постели ходить должен?
— В постели лучше не надо, а то я белье не отстираю.
Здоровый мужик. Вони много будет.
— А ты на меня памперс надень, — Илья был в своем
репертуаре и снова откровенно надо мной издевался.
— И надену. Вот сегодня в аптеку поеду, куплю памперсы
для тяжелых лежачих больных и запросто надену, чтобы ты не сидел на стульях.
Хотя… Если честно, то это ты должен заботиться о своем здоровье, а не я.
— О моем здоровье должна заботиться именно ты! —
голос Ильи стал очень холодным, а его лицо помрачнело.
— С какой это кстати?
— С того, что ты меня сбила.
— Тебе это приснилось.
— Я выходил во двор.
— И что? — я почувствовала сильное напряжение.
Но Илья не ответил. Он встал со стула и направился к выходу.
Мне ничего не оставалось делать, как пойти следом за ним. Как только мы подошли
к машине, Илья наклонился к капоту, провел по нему рукой, затем заглянул под
бампер и злобно сказал:
— Вот тут вмятина, а если заглянуть ниже, то тут есть
кровь. Ее даже дождь смыть не смог Она вниз стекла и засохла А вот этим местом
ты меня и шибанула.
— Какая к черту кровь? Шел сильный дождь.
— Приглядись, вот тут есть немного. Она вниз стекла.
Я тут же схватила тряпку и стала вытирать засохшую кровь.
Когда на машине не осталось ничего, кроме вмятины, я подняла свое
раскрасневшееся лицо и посмотрела на мужчину взглядом, в котором читался вызов:
— Где кровь?
— Ты ее вытерла.
— Это была грязь.
— Это была кровь. И теперь она на твоей тряпке.
Бросив тряпку на землю под навес, где стоял мангал, которым
я иногда пользовалась, я быстро облила тряпку жидкостью для розжига дров и
чиркнула спичкой. Тряпка загорелась мгновенно и превратилась в одно небольшое
пламя. Улыбнувшись довольной улыбкой, я тут же подошла к внимательно следившему
за мной Илье и спросила:
— Где тряпка?
Ты ее сожгла, — по его виду было нетрудно догадаться,
что он просто опешил от моей наглости.
— Нет тряпки. Не доказательств. И вообще, тебе все
приснилось.
Илья усмехнулся, поправил резинку своих семейных трусов и
пристально посмотрел мне в глаза:
— Света, а у тебя с головой проблемы давно?
— У меня с головой вообще проблем нет и никогда не
было.
— А мне показалось, что у тебя проблемы закоренелые.
Любая экспертиза докажет, что ты меня сбила — Каким образом?
— Поверь мне, я могу сделать.
— Я не сомневаюсь в том, что ты можешь дать денег кому
следует и оговорить ни в чем не повинного человека. Ты же у нас президент.
— Откуда ты знаешь?
— Я твои вещи постирала. Ты что, разве не заметил, что
ты передо мной в семейных трусах стоишь?
Вон, твои портки на веревке висят, красуются. Из кармана
визитки посыпались. Вот я и прочитала, кто ты такой.
— Значит, рылась в моих документах.
— Вот еще! Я же тебе говорю, что визитки посыпались. А
ты что, хотел, чтобы я твои портки вместе с документами постирала? Наверно, мне
так и нужно было сделать. И как это я не додумалась.
— А кто дал тебе право стирать мои вещи? — тут же
возмутился Илья.
— Да ведь ты весь грязный был и ободранный, как
вокзальный бомж. На тебя же смотреть было страшно.
— Так это ты меня своей машиной и выпачкала.
— У меня машина была чистая. Я в мойку ездила недавно,
а затем ее дождь помыл. Это ты ее испачкал…
— Надо же, я испачкал твою машину…
— Ты, а кто же еще?!
В этот момент Илья взял меня за ухо и сказал таким голосом,
что у меня пробежали мурашки по телу:
— Послушай, красавица. Если ты и дальше будешь ломать
комедию, то я не пожалею никаких денег и засажу тебя в тюрьму как миленькую, на
хороший срок, чтобы ты поняла, что все деяния наказуемы.
— Пусти, больно.
Я попыталась ударить Илью по руке, но он сжал мое ухо еще
сильнее.
— Ты мне сейчас ухо оторвешь!
— Не переживай. Если я его оторву, то ты его пришьешь.
— Ухо не пришивается.
— В наше время все пришивается.
— Я не президент, и у меня нет столько денег, чтобы
делать косметические операции.
— Нужно работать, тогда и будешь президентом.
— А я никогда лодырем не была. Пусти ухо, сказала. Мне
больно!
Илья сжалился и отпустил. Я потерла покрасневшее ухо и
посмотрела на Илью уничтожающим взглядом:
— Что ты от меня хочешь?
— Чтобы ты сказала мне правду.
— Какую правду? — в моем голосе появились
истеричные нотки.
— То, что ты меня сбила.
— Я тебя…
— Я сейчас не только возьму тебя за ухо, но и оторву
его.
— Это шантаж и угроза.
— Мне нет разницы. Я хочу выбить из тебя правду любыми
путями.
Немного замешкавшись, я еще раз потерла больное ухо и отвела
глаза в сторону:
— А ты не думал о другом варианте? Ну, что тебя никто
не сбивал. Что ты сам под машины кидаешься.
